отца, старца, казавшегося гораздо старше моего батюшки, хотя они были почти ровесниками, я нашел на заднем дворике его дома, отстроенного возле церквушки. Там у него располагались хозяйственные помещения, свободно гуляли куры, а сам он что-то сажал в огороде.
– Любезный, – позвал я его, не спешиваясь.
– Граф Эдерли, – узнал он меня, поднялся и стряхнул землю с рук. – Прошу, проходите в дом, я сейчас.
Последнее в мои планы не входило, но пришлось подчиниться, все же именно этот священник когда-то крестил меня. Я прошел в небольшой дом, состоявший всего из двух комнат. Кухни, что служила сразу и столовой, да спального помещения с хранившейся в нем одеждой. Святой отец жил скромно, но, судя по документам, каждый месяц мы давали приличную сумму на содержание его семьи. Интересно, куда же этот старик все тратит?
– Хотите чаю? – спросил пастор.
– Нет, – находиться здесь было уже выше моих сил, – на самом деле я пришел к вам с просьбой.
– Слушаю вас внимательно. – Старик улыбнулся, отчего сеточка морщин сделала его похожим на фрукт, высушенный под жарким солнцем.
– Необходимо, чтобы завтра вы обвенчали нас с дочерью баронета Амелией Калверт.
Улыбка тут же сползла с лица преподобного.
– Но в вашей семье траур.
Я скривился.
– Послушайте, если вы и дальше желаете получать вот на это, – я обвел глазами скудное жилище, – от меня подаяния, то сделайте, как я прошу.
С легкостью выдержал злой взгляд святоши. О, я видел, что он мне хотел сказать, но жизнь так несправедлива к тем, у кого нет денег. Уж я-то в полной мере ощутил это на собственной шкуре.
– Ну так что? – поторопил с принятием решения.
– Как будет угодно графу, – поджал губы старик.
– Отлично. – Теперь у меня был повод улыбнуться. – Пусть венчание пройдет в десять утра и как можно скорее! И да… объявлять о браке не надо. Все-таки у нас траур.
Вышел, даже не прощаясь с пастором. Почему все сопротивляются моим распоряжениям? Я владею этими землями, если их не устраивает новый хозяин, то они могут убираться ко всем чертям! Еще раз покосился на скромную церквушку, отметив, что состояние той значительно лучше дома. Вероятно, священник все же не так плох, как я подумал о нем с первого взгляда. Если он сделает, как мне угодно, что ж, так и быть, я добавлю ему на содержание, пусть наперед выучит урок.
Вечером того же дня я напился, у меня были мысли съездить в дом удовольствия и отпраздновать последний день своей свободы там, но затем передумал, кроме того, не хотел опоздать на саму свадебную церемонию и отложить ее хоть на мгновение, рискуя потерять наследство. Поэтому утром кое-как разодрал глаза. Умылся. Надел военную форму, которую отчего-то мой камердинер положил в багаж, когда я собирался на похороны. Ордена блеснули в неярком свете. Вздохнул. Каждая из этих медалей стоила крови моим врагам, а некоторые и моей собственной, но отец так никогда и не увидел меня в полном обмундировании.
Вышел
