тебя! – махнула рукой и нырнула в круг, с легкостью и проворством встала с другой стороны.
– Спасибо! – низко поклонился Фима.
Золя не ответила, держась за ствол, что-то высматривала. Ее раскрасневшиеся щеки как-то несвойственно бледнели. Фима подошел ближе и став рядом, старался понять, что она ищет. Как Изольда сообщила сама, но почему-то шепотом:
– Там, за тремя соснами, ее могилка.
– Чья могилка? Золя, ты о ком или о чем?
Но Золя не слышала его, она стояла, опустив руки, широко открыв глаза, не моргая, смотрела вдаль.
– Да, да, именно там, у пня липы. Ах, совсем сравнялась с землей и заросла мхом. Не зеленым, а красным, пропитанным кровью.
Фима насторожился, лицо посерьезнело и став с ней рядом, не пытаясь больше выискать то, о чем говорила Золя, а внимательно слушал ее.
– Ах, сколько крови было пролито! А они пили ее, кровь девицы и тех, кто ее искал, пытаясь скрыть следы и закрыть проходы.
– Золя! – тихо позвал Фима: – Ты про кого говоришь? Тут кого-то убили?
– Да! Убили…
– Волчицу Геру?
– Человеческая кровь пролита. Проклятье брошено.
– Прединия?
– О нет! – Золя пошла вперед. Фима за ней. Сделав десять шагов, Золя стала ходить по кругу. Фима остановился, следил за ней: – Липу срубили, церковь сожгли. … Город построили и его снесли. А она была хитрая, имени своего не говорила. Немой прикидывалась, горницы убирала, золото, камни как сорока, воровала. Сорокой и улетела, но не далеко. Браслет хватились, охотников послали. Тут ее и поймали. Только спрятать свое богатство она успела. Прикопала у старшего дуба как жертву, прося укрыть ее. Дуб вековой не гнется, а ломается. Пока опускал ветки, охотники догнали ее и не пощадили. Да, да, вот тут она и пала, туда ползла. – снова сделала несколько шагов и легла на мягкий мох: – Здесь последняя капля скатилась, тут косточки ее земля приняла. Тут же охотники подрались, поразив друг друга. Тут каждый, кто ищет свидетельства, душу свою оставляет.
– Ну, все, хватит! – Фима подхватил ее на руки и понес к машине. Посадил на заднее сидение, достал воду, смочил лицо Золи и выпрямился, серьезно глянул на лес, прищурил глаз, будто фиксируя координаты. Золя застонала: – Золя! – позвал он.
– Голова. – прошептала Изольда: – что же так голова разболелась.
– Удариться не могла?
– А я упала? – помотала головой: – Чего я сзади сижу?
– Ты что, не помнишь?
– Не помню – что?
– Как увидела вон ту сосенку и решила через нее пролезть.
– Это я помню. Но не помню, как к машине вернулась.
– Ты побледнела, застонала. Я тебя подхватил и донес. Видимо ударилась. – дал ей бутылку воды, Золя отпила немного и прощупала голову.
– Шишки нет.
– Радует. Как ты?
– Полегче. Отвези меня, пожалуйста, домой.
– Приляг,
