с колен, отец женился на маме, зачал меня, а через два года Родриго, а потом смотал удочки и перебрался в пригород Бостона. Затем и в Колумбии приобрёл роскошный по местным меркам особняк с тремя гектарами земли. Так, просто пройтись вечером после плотного ужина жирок растрясти.
– Я рад, что тебе там всё нравится. Как Родриго себя ведёт?
Селеста покосилась на меня и пробормотала:
– Нормально.
– А если не врать, а правду сказать?
Не умеет она врать, вот вообще. За этот год, что мы прожили фактически под одной крышей, я научился распознавать невербальные знаки. Её вечно выдавал либо тон голоса, либо мимика. И именно из-за того, что мы с ней действительно отлично ладили, пару раз в моей голове мелькала мысль, что, может, зря я не женился на ней. Дал бы ей полную свободу, оберегал бы от всего, пока сам пытался хоть как-то наладить свою жизнь. Мой брат не ценил её, частенько стучал на неё отцу, когда сам не мог справиться со своей жизнью, часто пренебрегал её интересами и желаниями. Я бы всего этого не допустил.
Но.
Она мне правда очень нравилась. Сногсшибательная красавица с охренительно аппетитными формами в духе Джей Ло. Да ещё и с копной заводных, как апельсин, волос. Кому такая не понравится? Но моё сердце было отдано стервозной блондинке, живущей по соседству.
Когда Селеста не ответила, я нащупал её руку, следя за дорогой, и сжал её.
– Красавица, ты же знаешь, как у нас в семье устроено. Есть отец, который заправляет всем. Есть мать, которая заправляет домом и считает бабки отца. Есть Родриго, который вечно косячит. А есть я, который всегда вправляет мозг ему, так как если это сделает отец, то его мозг послужит кормом голубям. Поэтому не молчи. Что он сделал или, наоборот, не сделал?
Тяжело вздохнув, она призналась:
– Он иногда выпьет и начинает… Ну… Ты понимаешь… Требовать исполнение супружеского долга.
Слово «требовать» определённо мне не понравилось.
– А ты, как я понимаю, не хочешь этого?
– Не хочу, – прошептала она.
Я крепче сжал её прохладную ладонь. Не мне судить об их отношениях и устройстве их быта. То, что она родила от брата, ещё не означает, что её всё устраивает в его поведении.
– Я объясню ему, что требовать он может только бургер, заказанный и оплаченный в закусочной, – заверил её, как нас перебил Такер, повысив на октаву свой монолог.
– А-у-гли-и-и. А-и-и-и. Глу-у-у-мли-и-и.
Селеста обернулась и рассмеялась.
– Он так ручкой трясёт, словно танцует.
– Ему просто нравится мой вкус в музыке, – довольно ответил я. – Я его потом научу всем испанским скабрезным словечкам.
– Не сомневаюсь, – расхохоталась она.
– Зато все чики будут его. Он только откроет рот, сказав: «¡Que linda! ¿Vamos chingar?», а она уже будет раздетая и на всё готовая.
– Хм,
