отличился исключительно точными самостоятельными действиями в этом решающем для Бонапарта сражении.
Получив приказ идти к Сокольницу в сторону Даву, он увидел заминку в развитие решающей атаки Сульта на Праценские высоты: 800 русских кавалергардов внезапно обрушились на того и у солдат последнего возникли трудности. Именно Бернадотт, первым осознав всю опасность натиска русских лейб-гвардейцев, без приказа Наполеона, лично кинулся на помощь Сульту с одной из своих ганноверских пехотных дивизий (его кавдивизию Келлермана-младшего перебросили на другой участок фронта) и по сути дела спас положение. Только затем подоспела гвардейская кавалерия Бессьера из резерва Бонапарта и понесшая потери элита русской армии откатилась назад. Этот бросок-маневр поспособствовал закреплению решающего успеха Наполеона в центре русской позиции, а значит, и общей победе.
Нам не известно ничего о недовольстве Бонапарта самостоятельными действиями Бернадоттом после завершения аустрелицкой битвы. Более того, его заслуги не остались незамеченными: после окончания войны он управлял княжеством Ансбах в Баварии (там он по «ганноверской схеме» снова весомо поправил свой «бюджет») и чуть ли не первым среди маршалов получил в 1806 г. княжеский титул, став князем Понто-Корво (Понтекорво).
…Кстати, крохотное владение Понто-Корво входило в состав Неаполитанского королевства, и то, что именно Бернадотт превратился в его светлость герцога Понто-Корво, вряд ли может кого-либо удивить. Это «пожалование» лишний раз подчеркнуло: император наградил Бернадотта не за его заслуги, а за то, что он – член семьи Бонапартов…
К тому же, рассказывали, что Наполеон приказал выдать беарнскому горлопану столько денег, сколько тот пожелает, чтобы не вопил на всех перекрестках, что во времена Империи Наполеона ее маршал вынужден попрошайничать. В общем, для утоления все возрастающего аппетита маршала-свояка делалось все возможное.
…Между прочим, в отличие от других «титулованных» наполеоновских соратников, маршал Бернадотт никогда не подписывался своим новым титулом на официальных документах, а всего лишь… «Ж. Бернадотт»…
Все эти «префиренции», в том числе, и «золотой дождь», пролившийся на нашего беарнского горлопана-«попрошайку», вызвали немало кривых ухмылок со стороны других маршалов Империи, чьи заслуги перед Отечеством и лично Наполеоном, несомненно, были выше, чем у наваррского «выжидателя». Причем, последний не сделал ничего, чтобы помочь Наполеону овладеть престолом, но и явно демонстрировал неприязнь к нему. Более того, сам Бонапарт никогда не питал особого доверия к этому «члену клана Бонапартов» («пролезшему» в него через одно всем известное «сладкое женское место»), чьи военные заслуги в прошедшую кампанию были незначительны. Среди обиженных маршалов и генералов, а затем и в казармах, от ропота и глухого ворчания перешли к откровенным
