ты пришел именно сюда? – спросила мать.
– А куда здесь еще можно пойти?
Мать повернулась к официантке:
– Принесите ему, пожалуйста, тройной завтрак. Он растет прямо на глазах.
Джек откинулся на спинку стула. С чего же начать? Мать взглянула на него вопросительно, и он сказал. Он должен был сказать это именно сейчас.
– Мама, если мне придется уехать на время, с тобой ничего не случится?
– А что со мной может случиться? И что значит «на время»?
– Ты сможешь сама защититься от дяди Моргана?
– Я побью старого Слоута, – сказала она улыбаясь. – Я уложу его одной рукой. О чем ты говоришь, Джеки? Ты никуда не поедешь!
– Я должен, – сказал он. – Правда.
Это звучало так, будто он выпрашивал у нее игрушку.
Как нельзя кстати появилась официантка. С гренками и стаканом томатного сока. Джек посмотрел ей вслед. Когда он вновь повернулся к матери, она намазывала джем на один из гренков.
– Я должен, – повторил он. Мать закончила мазать хлеб и протянула его сыну. Лицо ее стало задумчивым, но она промолчала. – Ты не увидишь меня какое-то время. Я хочу помочь тебе, мама. Но для этого мне нужно уехать.
– Помочь мне? – В ее глазах читалось холодное недоверие.
– Я хочу спасти тебе жизнь.
– И всего-то?
– Но я могу это сделать.
– Ты? Ты можешь спасти мне жизнь? Забавно! Это будет такой сенсацией, Джеки. Можно даже объявить об этом по радио, как ты думаешь?
Она взяла со стола нож с красной пластмассовой ручкой и театрально закатила глаза. Но за этим театром Джек заметил два чувства: растущий страх и слабую, неосознанную надежду.
– Что бы ты сейчас ни сказала, я все равно уеду. В любом случае. Так что лучшее, что ты можешь сейчас сделать, – это отпустить меня.
– Превосходная мысль! Особенно если учесть, что я не имею ни малейшего понятия, о чем ты говоришь.
– Мне кажется, ты все-таки догадываешься. Знаешь, о чем я говорю. Потому что отец это знал. Он бы сразу понял.
Ее лицо исказилось. Губы вытянулись в прямую линию, щека нервно задергалась.
– Это подло с твоей стороны, Джек. Не смей использовать Филиппа как оружие против меня! Мало ли что он мог знать!
– Не просто мог знать, а знал.
– Ты несешь чушь, сынок.
Официантка, уже полчаса державшая тарелку с яйцами всмятку, жареным картофелем и сосисками, громко вздохнула. Отпустив ее, мать продолжила:
– Мне кажется, я не смогу найти правильный тон, чтобы говорить с тобой. Но, как говорила Гертруда Стайн, чушь останется чушью, кто бы ее ни нес.
– Я собираюсь спасти тебе жизнь, мама, – снова повторил Джек. – Мне нужно уехать далеко отсюда и кое-что привезти. Вот зачем я еду.
– Я надеюсь, ты наконец объяснишь мне внятно, что ты имеешь в виду?
«Обычный, совершенно обычный разговор, – подумал Джек, –
