в укромное место, чтобы вздремнуть лишний часок.
Джек уже немного отошел от переброса и больше не чувствовал себя больным. Наоборот, он чувствовал себя лучше, чем когда бы то ни было после отъезда из Лос-Анджелеса. И дело было даже не в здоровье, а в каком-то комфортном мистическом равновесии между мыслями и телом. Теплый, мягкий воздух Долин ласково гладил его лицо, благоухая всеми ароматами рая. Джек протер кулаками глаза и уставился на кучера – первого человека, повстречавшегося ему в Долинах. Ему не давал покоя вопрос: что он будет делать, если тот решит с ним заговорить? Говорят ли здесь по-английски? А если говорят, то тот ли это английский, к которому он привык? Джек на секунду представил себе, как может звучать здесь человеческая речь:
Крошу промщения, вы, скучайно,
не Каварер Ордена Подмяски?
Может быть, лучше прикинуться немым?
Кучер бросил еще один безразличный взгляд на Джека и что-то крикнул своей лошади явно не на современный американский манер:
– Ну, пшла!
С другой стороны, ведь с лошадьми всегда так разговаривают. Внезапная усталость обрушилась на Джека, и он снова упал в траву. Кучер опять посмотрел на него и кивнул. Это удивило Джека. Кивок был не дружелюбный, не враждебный, просто приветствие равного себе: «Как жизнь, браток?» Джек кивнул в ответ, пытаясь в это же время засунуть руки в карманы. Вид у него в этот момент был до смешного растерянный, и кучер весело захохотал.
Теперь Джек был одет совершенно не так, как в тот момент, когда подносил к губам бутылку. На нем были широкие шерстяные штаны вместо его любимых потертых джинсов и плотно облегающая куртка из светло-голубой ткани. Вместо пуговиц на куртке (или на камзоле) был длинный ряд крючков и петелек. Так же, как и штаны, она была явно домотканая. Кроссовки тоже исчезли, уступив место легким сандалиям. Рюкзак превратился в мешок, болтавшийся на тонкой веревке, перекинутой через плечо. Кучер был одет точно так же. Грязь на его кожаную куртку ложилась, видимо, медленно, но верно в течение долгих лет, словно годовые кольца на ствол дерева.
Окутанная облаком пыли телега прогрохотала мимо Джека. Бочки излучали сладкий аромат пива. По краям телеги были вбиты колья, на которые, возможно, натягивался холст, служивший крышей в дождливую погоду. Джек уловил еще какой-то непонятный вкусный запах, очень приятный, и только сейчас почувствовал, как он голоден. Скорее всего это был сыр, но такой сыр, какого он никогда не пробовал. На самом краю телеги лежала бесформенная груда мяса – длинные, покрытые кожей окорока, большие плоские вырезки и груда липких внутренних органов, происхождение которых Джек не смог определить. Над всем этим роилось множество мух. Эта мерзкая картина мгновенно убила чувство голода, разбуженное запахом сыра.
Джек вышел на середину дороги, провожая взглядом подпрыгивающую на ухабах телегу. Несколько секунд спустя он пошел по ее следу на север.
Пройдя совсем немного, он вновь увидел вершину огромного шатра между двумя рядами трепещущих на ветру флагов.
