style="font-size:15px;"> По крайней мере, Кит уедет.
Меня настойчиво пытались выставить вон, до казни.
Так настойчиво, что я твердо решила остаться.
Да и просто уехать не могла. Мне все казалось – уехать значит оставить Нэта одного. Я ничем не могу помочь, и он, наверно, сам виноват… но уехать будет неправильно. Если я уеду – потом буду жалеть.
Не знала, что делать. Да, мне нужно подумать тоже.
Благо силой меня не выставляли, просто советовали. Вещи даже пытались собрать, но под руки не выводили.
Я не спала и эту ночь тоже. Все думала… вспоминала, как мы жили с Нэтом… как же вышло это все…
В какой-то момент, ночью, даже подумала, что, возможно, Джон прав. Уделяй я хоть немного больше внимания Нэту, такого бы не случилось. Полюбить, конечно, насильно не вышло бы, но хоть… что-то…
Я знаю, что все это пустые разговоры, было как было, и теперь уже не изменить ничего.
Я пыталась быть хорошей женой. Но не умела. Меня учили совсем не так.
В самом начале я боялась его, а он, как это ни смешно, боялся меня. Не понимал.
Наша первая ночь…
Я тогда все же заснула на рассвете. А когда проснулась, моего мужа в спальне не было.
Я не понимала, что мне делать. Пыталась притворяться спящей, дождаться, пока он вернется. Я не могла представить, что буду делать, если кто-то придет и спросит, где мой муж. Я ведь не знаю. Что мне сказать? Он ушел, потому что я вела себя недостойно? Как? Я пряталась под одеяло. Все ногти изгрызла. До обеда.
А в обед заглянула горничная, сказала, что «надо одеваться, миледи. Вас ждут за столом». Я думала – умру от стыда. Но не умерла, конечно. Оделась, спустилась вниз. Оказалось, что Нэт уже сидит там.
Он улыбнулся мне, поднялся, подал руку как ни в чем не бывало. Спросил, как я спала, все ли хорошо. Что-то еще спрашивал. Я отвечала тихо, покорно, как меня учили. «Да, милорд. Благодарю вас, милорд. Как пожелаете, милорд». Сейчас понимаю, что у него зубы сводило от таких ответов. В какой-то момент он запнулся и замолчал. И больше не говорил ничего. А потом, после обеда, собрался и уехал в Кетнах. На неделю. Сказал, у него дела. Всю эту неделю я не решалась из своей комнаты выходить. Не знала, как вести себя, в чем я виновата. Да, чувствовала, что именно я виновата во всем, как всегда была виновата моя мать.
Зато его мать была совсем другой. Если б не Беатрис Муррей, не знаю, выжила бы я вообще. Это она меня всему научила, и, как ни странно, заигрывать с мужчинами тоже. Это она сказала: «Роди ему сына и живи как хочешь». Она знала, о чем говорит, они с мужем жили примерно так же, как и мы с Нэтом сейчас. И Беатрис ни о чем не жалела…
Она приходила ко мне по утрам, мы пили чай, говорили. Она не настаивала ни на чем, ни в чем не пыталась меня убедить, не пыталась учить меня, и уж тем более осуждать. Мы просто говорили о разном, о погоде, цветах в саду, книгах. Так, словно подруги. Я смущалась вначале, потом привыкла.
Беатрис всегда была женщиной широких взглядов.
И сейчас, после смерти мужа,
