грифу, как дрожат твои бёдра от прохлады дерева… Мне нужна эта картина, но я не хочу, чтобы Арк её писал, чтобы видел тебя обнажённой, – сознаётся Резник. – Знаешь, Ника, по внешнему виду гитары сложно определить её звучание. Новички зачастую бросаются на дорогие гитары из-за бренда и внешнего вида. Я и сам этим грешил. А дело совсем в другом – надо найти своё звучание, такое, чтобы в твоих руках оно было неповторимым.
Внутри появляется странное ощущение, словно начинается гигантский оползень. Каменные пласты памяти ползут вниз по склону. Страшно и неожиданно, потому что знаешь, что подняться обратно они уже не смогут.
– И ты нашёл своё звучание? – Этот вопрос – прыжок с обрыва, точка невозврата. Но я не могу молчать.
– Очень на это надеюсь, – отвечает Данила, глядя мне в глаза.
Даже если Резник играет со мной, боюсь, я уже не смогу спастись.
Секунда – и его серьёзное лицо расплывается в улыбке. Словно фокусник провёл ладонью – исчез незнакомый мне серьёзный, искренний мужчина, и появился привычный шалопай.
– Не передумала, Ника-Ника-Ника? Не хочешь, чтобы я тебя утешил? – Его пальцы пробегаются по моим рёбрам, и я подаюсь ближе, хихикая от щекотки.
– Спасибо, но я не расстроена.
– Нисколько не расстроена? – притворно удивляется он, прижимаясь ближе. – Может, хоть самую малость?
– Только если самую малость.
Его колено между моими, его пальцы танцуют на моей коже, синий взгляд потерял фокус.
Я тоже потеряла фокус. Совсем.
От Резника пахнет приятным, чуть сладковатым одеколоном, и я отвлекаюсь на запах, не могу почувствовать за ним мужчину.
– Нюхаешь меня, Ника? – говорит он так чувственно, что вдох замирает в моём горле. Мы обнимаемся посреди галереи среди суетящихся рабочих. Вернее, Резник обнимает меня, а я чуть отклоняюсь назад, но при этом млею от близости. В его эмоциях ощущается нечто настолько сильное, что вспоминается опьянение школьного спектакля. Когда Резник рядом, у меня кружится голова.
– Мне нравится, как ты пахнешь.
– Когда женщина говорит, что ей нравится твой одеколон, это значит, что ей не нравишься ты.
– Ты не можешь не нравиться, – выдаю дешёвый ответ.
– Не могу, но ведь умудрился, да, Ника? Я умудрился не понравиться тебе в школе.
Резник смотрит на меня, сощурившись. Я поймана в волнующей близости его тела. Вскоре всё станет ясно. Если это игра, то он быстро насытится, и я смогу избавиться от «Секрета» и от будоражащих воспоминаний заодно. Такой исход не будет обидным, скорее закономерным.
– Ты мне нравишься, – признаюсь, приняв решение.
– Ничего себе пауза! Я думал, ты снова мне откажешь.
– Я никогда тебе не отказывала, да и ты ничего не предлагал.
– Зато сейчас предлагаю. – Касается губами моего виска, и я вздрагиваю, как от электрического шока. – Знаешь, что я тебе предлагаю? – шепчет. – Я хочу услышать, как ты звучишь, Ника. Хочу почувствовать
