отворачивались.
На длинной перемене Алла не нашла её в столовой. Возвратившись в класс, обнаружила сиротливо сидящей за партой: голова упала на руки, плечи конвульсивно подёргивались – подруга беззвучно рыдала.
– Ир, не плачь. Всё уладится, – стала уговаривать Алла, поглаживая по голове: раньше так успокаивали её саму – помогало.
– За что они так со мно-о-о-ой? За что-о-о-о? – прерывисто дыша, повторяла Ира. – Я никому не настучала, что все сбежа-а-али. Сказала, что сама опоздала на урок, а когда при-при-шла, в классе уже никого не было.
Немного утихнув, но всё ещё хлюпая носом, она добавила:
– Мне нельзя было с вами… Географичка задержалась, потому что долго чесала языком с моим отцом… Он заглянул выяснять, выходят ли у меня пятёрки по предметам.
Алла с облегчением вздохнула.
– Я поговорю с ребятами.
На следующем уроке к ней подсел Игорь.
– Против всех пошла? – прошептал он, перелистывая учебник.
– Отвали, придурок! – сухо бросила Алла и подумала: «Года три назад откровенно послала бы в заданном направлении».
Ей припомнилось, как на первых порах подростковый возраст кидал из стороны в сторону. Сама не понимала, как внутри уживались полные противоположности – хорошо воспитанный домашний ребёнок и уличная оторва с арсеналом похабных словечек. Знала только, что по-другому самоутвердиться и выжить среди сверстников было невозможно. В старших классах желание становиться девушкой, а не пацанкой, взяло верх. «Подзаборные» манеры стали понемногу уходить, уступая место более цивилизованным, диктуемым воспитанием. И всё же, паинькой Алла определённо не была.
– Ответишь, – не унимался Игорь.
– Хм, угрожаешь?
– Нет, просто разбираюсь.
– Ира плакала. Я стала успокаивать, хотела выпытать, что она географичке сболтнула. Представляешь – ничего. Ирка не виновата. Просто ей нельзя было с нами.
– Ну, знаешь ли, любой может эдакое сочинить.
– Не буду ничего доказывать. Знаю только – она не выдумывает. Нужно отменить бойкот.
Алла вскинула глаза, уловила строгий взгляд учителя.
– Федяев! Хватит на уроке шуры-муры разводить! Живо пересел за другую парту!
– Извиняюс-с-с, Фёдор Якльч-ч-ч, – сгримасничал Игорь.
Ухмыльнувшись, неспешно поднялся, переместился назад и продолжил шептать из-за плеча:
– Как хочешь, но другие всё равно её проучат, потому что она противная. Пусть помучается. И гляди, как бы тебе от Машки ни прилетело. Она эту громилу ненавидит.
– Ой, как страшно! Уже в штанишки наложила, – съехидничала Алла и склонилась над тетрадью.
Изображая работу над упражнением, обмозговывала, как поступить.
Весь учебный день не отставала от подруги ни на шаг.
– Ал, спасибо за поддержку, – выйдя из школы, проговорила Ира и добавила: – Жалко, что мне к репетитору.
