коврику, по-хозяйски улеглась на него и, вильнув хвостом, широко зевнула.
Глаша победно улыбнулась, захлопнула дверь и торжествующе пожала плечами.
– Вот! Не идет! Хочет жить с нами, – она подмигнула собаке. – Ну, ты и нахалка!
Мать, возмущенно покачала головой и пошла на кухню.
– Так и быть, пусть переночует. Одну ночь. Но завтра чтоб духу ее здесь не было, поняла? Она же грязная, вонючая…
Собака, подняв голову, вдруг обиженно заворчала.
– Не вонючая, – Глаша захохотала. – Видишь, она даже обиделась.
– Только до завтра, – Вера Павловна сделала вид, что не слышит.
Глаша, решив не отвечать, чтобы не обострять отношения, прошла в ванную, долго умывалась и, поглядев на себя в зеркало, пожала печами.
– Поздравляю! Теперь ты не одинока, у тебя есть собака.
Вера Павловна нетерпеливо заглянула в ванную.
– Глаша, иди ужинать!
Переодевшись в домашний халат, дочь присела за стол.
– Не хочу, мам.
– Почему? Опять булки ела? – Вера Павловна нахмурилась. – Сколько раз можно повторять: тебе не надо есть сдобное! Ты испортишь желудок, есть всухомятку вредно.
– Хочешь сказать, я толстая? Поэтому мне булки нельзя? – Глаша выразительно глянула на нее. – Вот почему, мам, ты меня такой родила?
– Какой такой? – сердито спросила мать.
– Вот такой, – Глаша расстроенно указала на себя. – Толстой, некрасивой, да еще с таким именем…
– Да ты что, Глашка? – Вера Павловна обняла дочь за плечи. – Как же ты себя недооцениваешь… Во-первых, ты не толстая, а просто упитанная, крепко сбитая, аппетитная. Во-вторых, ты очень-очень хорошенькая: волосы рыжие, глаза черные, как бусинки или вызревшая вишня, кожа бархатная, как персик… Ну, и в-третьих, имя у тебя самое красивое на свете – Глафира! Ты же знаешь, что я тебя в честь бабушки назвала? А сейчас что? Все везде одинаковое – одежда, женщины, улицы… Макияж, цвет волос, имена… А ты у меня – товар штучный, редкий, на вес золота!
– Ага, – улыбнулась Глаша, – именно поэтому ты мне каждый день про диеты талдычишь?
– Ну, это ж я так… Для порядка, – засмеялась Вера Павловна. – Но любить себя надо такой, какая ты есть, в этом залог гармонии. Кстати, как, зовут этого троглодита?
– Не представляю, – пожала плечами Глаша. – Наверное, Федор.
– Федор? – изумилась мать. – Почему?
– Потому что моего последнего ухажера звали Федор. Это ему в отместку!
– А если это девочка?
– Тогда Федóра, – захохотала Глаша. – Помнишь сказку про Федорино горе? Вот и эта бедная собака еще не знает, какое горе ждет ее от твоей муштры!
– Замолчи, болтушка! Давай-ка ешь и, кстати, Федора своего покорми…
День подошел к концу. Последний день ноября. Серого, тусклого, угрюмого…
Глава 2
Проснувшись, Глафира взяла телефон и посмотрела на число.
