Взглянула на отца. Тот побледнел и сгорбился. Гости зашушукались. Пелагея смахнула со стола миску на пол. Гости замолкли. В нависшей тишине свекровь зашипела:
– Я терпела твоего ублюдка Прохора, когда ты с Таисией спутался, а таперича в собственном дому́ скотинишься?!
Игнат хлопал ресницами:
– Батька, окстись!
Демид взревел на сына:
– Нишкни!36 Я тут хозяин!
Глаша набрала побольше воздуха и завопила, квашней осев на лавку:
– Батяня, за шо?!
Демид не унимался:
– Обрюхатил табя, и радуйся, дура! Игнашка твой – пустой стручок бобовый. Всё одно, что сухое дерево: сучок есть, да плода не даст.
Глаша подняла взгляд на отца. Евсей беззвучно шевелил губами. Кулаки его сжимались и разжимались.
– Добрую «доню» ты в се́мью нашу выдал, дружко, – повернулся к нему всем телом Демид.
Евсей кривил губы. Потом вдруг резко встал и перекинулся через стол. Схватил Демида за ворот рубахи и сильно затряс:
– Ах ты, потаскун! Пошто, пошто дочу мою ославил?!
Демид высвободился из рук Евсея:
– Неча с больной головы на здоровую перекидывать!
– Изверг! Осрамил пред всем народом! – заголосила Пелагея, – Прокляну, паскудника! И весь твой блудливый род! – она водила по лицам застольников безумным невидящим взором. Остановила его на Глаше: – И ты будь проклята, прелюбодейка!
Глаша застонала. Евсей вскочил на лавку:
– Гад! – вдарил Демиду кулаком в ухо. Потерял равновесие, перевалился через стол и рухнул в ноги Демиду. Тот за грудки поднял свата и отбросил к стене. Евсей рухнул на гостей. Все заголосили и повалили на улицу. Игнат кинулся к отцу и попытался его удержать. Евсей поднялся на ноги и, пошатываясь, приближался к Демиду. Тот отшвырнул Игната в сторону и опустил кулак на голову Евсею.
– Батяня! – Глаша бросилась к отцу. Он лежал на полу без движения.
– Убили! – заголосила Пелагея и накинулась на мужа. Демид отпихнул её. Игнат нагнулся к Евсею и приподнял его за плечи. Тот приоткрыл глаза:
– До-ня… – его дыхание прерывалось, – Замщу, слышь?!
Глаша закусила губы. К горлу подступила тошнота. Раздался глухой удар. Глаша обернулась. Демид лежал на полу, раскинув руки. Пелагея сидела рядом, обхватив простоволосую голову. Глаша встала и на негнущихся ногах вышла на крыльцо.
«Удавиться от позору, – она, не помня себя, пересекла баз и поплелась за ворота. Полная луна освещала пустынный хутор. – Бесстыжая, бесстыжая…» – стучало в голове цепами.
– Гла-ша! – окликнул её знакомый голос. Крепкие руки обхватили за плечи и развернули.
– Игнат, – выдохнула Глаша. Перед глазами резко потемнело. Последнее, что она почувствовала – крепкие объятия мужа.
Глава 3
Обычно Яна оставляла машину на перехватывающей парковке, чтобы не торчать в пробках. Её нравилось метро. Утренняя толчея у касс,
Нишкни – молчи
