революции с наибольшим приобретением в смысле популярности: ни Ленин, ни Мартов не выиграли в сущности ничего. Плеханов очень много проиграл. Троцкий же с этих пор стал в первый ряд».
Далее заканчивает уже сам Троцкий: «Эти слова, написанные в 1923 году, звучат тем более выразительно, что сегодня Луначарский – не очень «картинно» и не очень «героически» – пишет прямо противоположное».
Арест Исполнительного комитета Совета последовал на второй день после опубликования так называемого финансового манифеста, который провозглашал неизбежность финансового банкротства царизма и категорически предупреждал, что долговые обязательства Романовых не будут признаны победоносным народом. В последующий период этот манифест ни на что не повлиял, и царь продолжал получать зарубежные займы. Но после победы Октябрьской революции декрет Совета Народных Комиссаров от 10 февраля 1918 г. объявил все царские долги аннулированными. Кредиторы царизма были своевременно предупреждены Петербургским Советом еще в 1905 г.
После ареста Троцкий был помещен в «Кресты», затем в Петропавловскую крепость, а под конец – в Дом предварительного заключения. Перед отправкой в Сибирь он еще побывал в пересыльной тюрьме. Обстановка в тюрьмах после революции 1905 г. была относительно либеральной, что позволяло Троцкому заниматься литературной деятельностью. В частности, он продолжал заниматься обоснованием теории перманентной революции, писал и передавал на волю по частям книгу «Россия и революция», в которой он высказал мысль о том, что революция, начавшаяся в России, не может закончиться до тех пор, пока не будет установлен социалистический строй.
Судебный процесс по делу Петербургского Совета открылся 19 сентября 1906 г. «в медовые недели столыпинских военно-полевых судов». Троцкий придавал большое политическое значение этому процессу. На самом процессе он говорил о месте вооруженного восстания в революции. После выступления два десятка защитников подходили к нему с рукопожатиями… Троцкого и 14 других обвиняемых приговорили к ссылке на вечное поселение в Восточную Сибирь с лишением всех гражданских прав. Это был сравнительно мягкий приговор. Все ждали каторги.
В пересыльной тюрьме всех заключенных заставили переодеться в арестантскую одежду, но разрешили оставить свою обувь. Это вселяло некоторые надежды. В подошве ботинка у Троцкого был запечатан новый паспорт, а в высоких каблуках – золотые червонцы. До Тюмени на место ссылки ехали по железной дороге. Далее отправились на лошадях; на 33-й день пути доехали до Березова, где заключенным дали остановку на два дня. Предстояло совершить еще около 500 верст до Обдорска – конечного пункта. Троцкий решил бежать, но не по главной дороге вдоль русла Оби, где бы он был неминуемо пойман, а по бездорожью, по руслу Сосьвы, в сторону Урала. В той стороне никакой полиции нет, ни одного русского поселения, только остяцкие юрты. На всем протяжении пути нет даже лошадей, тракт исключительно олений. Полиция не догонит,
