условиях однопартийной системы, возглавляемой догматическим послесталинским руководством КПСС, в стране господствовал идеологический гнет, стеснявший жесткими рамками свободу самовыражения граждан. Образ мыслей советских людей предписывался партийным руководством и контролировался «компетентными органами», исполняющими роль политической полиции. Любое инакомыслие пресекалось, а его носители подвергались репрессиям, начиная с отеческого внушения в парткоме завода, – часто с последствиями для карьеры, – кончая тюремной решеткой или, того хуже, психбольницей для упорствующих в своих заблуждениях. Так как в СССР по определению не могло быть политических заключенных, то упорствующие шли по уголовным статьям или их перевоспитание поручалось дюжим санитарам психушек. Правозащитная деятельность как таковая стала предметом рассмотрения отечественной психиатрии, поскольку не укладывалась в комплекс поведения «нормального» человека в СССР. Она в этом усматривала проявление «вялотекущей шизофрении», и десятки психически здоровых людей коротали свой век в психбольницах тюремного типа, лишенные какой бы то ни было юридической защиты, превращаясь в «овощ».
Крамолу находили в любой неподконтрольной государству сфере деятельности граждан, начиная с самостийных поэтических сходок у памятника Маяковскому в Москве на улице Горького, кончая распространением «самиздата» и «тамиздата». «Стукачество» и «сексотство» расширяли сферу тотального контроля государства за настроениями в обществе; любое неосторожное высказывание могло иметь для человека неприятные последствия. Все эти обстоятельства породили «двоемыслие» в головах советских людей и стали пищей для множества анекдотов о нашей жизни. За парадными фразами, демонстрировавшими единство наших граждан, скрывались апатия, лицемерие, цинизм.
Широкие конституционные гарантии напоказ скрывали реальное отсутствие политических прав и свобод у граждан СССР. Любое неформальное и неподконтрольное властям их объединение рассматривалось в качестве антисоветской организации. Редкие забастовки, даже по чисто экономическим мотивам, жестоко подавлялись; их организаторам давали большие лагерные срока, а то и «вышку». Для подавления волнений в городах использовали войска, стрелявшие на поражение. Такова была реальная картина о правах и свободах граждан СССР.
Не могло быть речи и о свободе творчества, будь то сфера изобразительного искусства, литература, театр, эстрада, кинематограф. В сентябре 1974 г. на окраине Москвы по распоряжению властей была снесена бульдозерами самостийная выставка картин советского художественного авангарда. Лучшие фильмы выдающихся советских сценаристов и кинорежиссеров уродовала цензура, другие и вовсе не допускались к экрану. Они десятилетиями пылились в хранилищах или сразу уничтожались по распоряжению партийного руководства.
Литературное творчество, как наиболее востребованное в обществе, подвергалось,
