старательно делал вид, что шучу, но слова застревали у меня в горле.
– Бедный, бедный Джим, – снова повторила она, и тут на глазах у нее появились слезы. – И бедный, бедный Джок! – вдруг добавила она и взяла меня за ладонь. – Ты ведь тоже когда-то меня любил, правда, Джок? О, смотри, какой красивый кораблик!
Это была изящная тридцатитонная яхта, судя по очертаниям мачт и плавным обводам бака{53}, очень быстроходная. Она приближалась к нам с южной стороны под кливером, фоком и гротом{54}, но, пока мы наблюдали за ней, белоснежные паруса свернулись, словно чайка сложила крылья, и мы увидели всплеск прямо у нее под бушпритом{55}, это был сброшен якорь. От берега до нее было меньше четверти мили, поэтому я без труда рассмотрел на ее борту высокого человека в фуражке, который через подзорную трубу рассматривал берег.
– Интересно, что им здесь нужно? – спросила Эди.
– Это богатые англичане из Лондона, – ответил я, потому что так мы, жители приграничных графств, объясняли все, что было выше нашего разумения. Почти час мы любовались красивым судном, а потом, когда солнце начало опускаться за облачную гряду и от холодного вечернего воздуха начало пощипывать кожу, мы вернулись в Вест-инч.
Если подходить к дому спереди, то сперва нужно пройти через сад, в который можно попасть через калитку, выходящую на дорогу. Это та самая калитка, у которой мы стояли в ночь сигнальных огней, когда видели Вальтера Скотта, едущего в Эдинбург. Так вот, справа от нее, со стороны сада, стояла небольшая декоративная каменная горка, которую, как рассказывали, много лет назад построила мать моего отца. Она была украшена изъеденными водой морскими камнями и ракушками и уже давно поросла мхом и папоротником. Когда мы прошли через калитку, мой взгляд случайно упал на эту горку, и я заметил, что в одной из трещин наверху белеет небольшой клочок бумаги. Я сделал шаг к горке, чтобы рассмотреть, что это, но Эди проворно выскочила вперед, выхватила эту бумажку и сунула себе в карман.
– Это мне, – со смехом сказала она.
Но я замер на месте и посмотрел на нее так, что улыбка сошла с ее лица.
– Это от кого, Эди? – спросил я.
Она недовольно надула губки, но ничего не ответила.
– От кого это? – уже громче спросил я. – Неужели ты обманываешь Джима так же, как обманывала меня?
– Какой ты грубиян, Джок! – воскликнула она. – Было бы очень хорошо, если бы ты не лез не в свое дело.
– Эта записка может быть только от одного человека, – закричал я. – Это от него, от де Лаппа!
– Ну, а если ты и прав, Джок, что тогда?
Спокойствие женщины удивило и взбесило меня.
– Так ты признаешь это! – взъярился я. – У тебя что, совсем стыда не осталось?
– А почему это я не могу получать письма от этого джентльмена?
– Да потому что это гнусно!
– Это почему же?
…
…
…
