случилось-то?! – с трудом отдирая мужика от себя, прорычал Милован.
– Сурожанин я, родненькие мои, – рыская туда-сюда глазками и переводя взгляд с мужчины на мужчину, пел тот. – Третьего дня по лесу… с караваном в Царьград шел, да беда случилась! Лихие людишки в дороге повстречались. Все! Ни товара, ни людины! Сам живот насилу спас! Три дня без еды блукал, думал уже – к Богу путь прямой! Слыхивал, что обитель Сергия Радонежского где-то недалече, да в лесу потерялся! Сквозь кущи да буреломы, руками рвал… Вас услышал – перелякался поперву. Бог знает, может, недобрые какие. А, все равно! Какая разница, что ль, с голодухи, от зверья или ножа, что ль, лихого сдохнуть? – сбивчиво продолжал тот. – Братья, что ли? – Отодравшись, наконец, от мужика, тот перевел настороженный взгляд с Угрима на Булыцкого. – Знак, говаривают, добрый, коли братьев в дороге повстречаешь.
– Ну, пусть братья, коли хороший тебе знак нужен, – усмехнулся Николай Сергеевич.
– На, бедолага, возьми, – Милован вытащил из сумки ломоть хлеба и протянул его путнику. – Ишь, горемыка, изголодался, – глядя, как тот покарябанными своими пальцами судорожно вцепился в краюху, покачал головой бывший лихой. – Ну-ка, Угрим, подсоби-ка, – когда несчастный разделался с хлебом, обратился Милован к товарищу. – А мы – рядышком, – сплевывая мокроту, настороженно зыркал он по сторонам. – Не приведи Господь, если лихие зов слыхали! Стекутся со всего лесу! Им-то сейчас, ежели Дмитрий Иванович про них прознает – смерть верная. Вот так! – довольно кивнул головой бородач, видя, как заблудившийся грузно навалился на аж крякнувшего Угрима. – А теперь – живо! Не дай Бог на лихих снова налететь!
И, подгоняемые страхом да понуканиями Милована, мужики заторопились из лесу.
– Брехун! – улучшив момент, шепнул дружинник[46] Булыцкому.
– Чего? – не сразу сообразил опасливо поглядывавший по сторонам Николай Сергеевич.
– Последних лихих еще летом повырезали, – поглядывая на Угрима с незнакомцем, продолжал Милован. – Князь соседей усмирял пока на пару с Тохтамышем, я с дружинниками по гнездам разбойничьим прошелся. Никого не пощадили, – сквозь кашель закончил мужик.
– Ты? – не поняв, уставился на товарища пенсионер. – А Киприан говаривал, что наоборот, – лихих самое время сейчас. Вон смерды с голодухи в леса бегут да шайки сколачивают.
– А ты верь ему больше, – проворчал в ответ тот. – Киприан за тын и носу не кажет! Ему что пустобрех какой расскажет, то и правда.
– Так что же это, – ошарашенно остановился пенсионер, – брехня все, получается. И что жрать нечего, и что смерды с холопами буянить начинают?!
– Про жратву – верно, – схватив товарища за руку, потащил его вперед Милован. – Что неспокойно нынче – тоже ладно. А вот что лихие распоясались – брехня. Вон Дмитрий Иванович, ратников своих чтобы не распускать по домам, жалованье учредил да по землям расселил,
Дружинник – наемник князя. Профессиональный воин, занимающийся военным ремеслом.
