добрых людей. В очереди… Ну, там оказалась такая же горемыка, как я. Только у той муж… С 4–5, ещё хуже, чем ты.
Прекрасно! Всегда успокаивает, если кому-то ещё хуже, чем тебе!
Мать перевела дух:
– Так вот, надо было написать специальное заявление, что, мол, ты не можешь сидеть в обычной коляске. Что шейник и что высокого роста. Дальше коляску покупаешь за свои деньги, а они должны тебе потом всю сумму, до копейки, возместить. Она, та женщина, уже коляску для дома мужу получила и деньги получила, а теперь принесла заявление на коляску для улицы.
– А как?..
Мать не дала мне договорить:
– Так это они должны были сами мне сказать! Понимаешь? Сами! Они, эти чиновники! Они для этого штаны там протирают! Да им наплевать на людей! Шейник ты или не шейник! Да какая им разница! Они просто тебя хотят скорее отослать, чтоб с тобой не возиться и на тебя лишнюю бумажку не заполнять! Ну ничего! Бог видит! Бог всё видит! Отольются им наши слёзы! Они…
Тут уже я не дал продолжиться материнскому монологу:
– Ма, а где ты возьмёшь двести тысяч?
Вот интересный вопрос! А то, что чиновникам, где бы, в какой бы конторе они ни сидели, наплевать на тех, кто с другой стороны от их стола, – кому это не ясно? Что в этом удивительного? Скорее было бы удивительно, если бы мать пришла из собеса тихая и радостная и сказала бы: «Сынок, ты знаешь, в собесе сказали, что через неделю привезут тебе коляску, на электроприводе, с высокой спинкой, с подголовником… Ах, там так по-доброму к нам отнеслись! Вошли в наше положение! Ведь ты – единственный спинальник на весь район, которому ещё не исполнилось восемнадцати лет… Мне сочувствовали… кофе предложили, пока они бумажки заполняют… Кофе с печеньками…»
Нет, это я, конечно, загнул. Дал фантазии слишком много простора. Особенно про печеньки. Очень трогательно.
– Ма, ты же говорила, что твоим сбережениям пришёл конец?
До моей травмы мама работала экономистом в очень хорошей фирме. Получала неплохо, что позволяло ей сделать некоторые сбережения. Эти сбережения помогли нам без труда расплатиться за операцию, за консультантов, за массажиста (несколько раз). Они, эти сбережения, позволили покупать катетеры, дорогие медикаменты и прочие необходимые вещи.
Самое главное – моя кровать. Дорогая (во всех смыслах) функциональная кровать. На ней можно находиться в полусидячем положении, с помощью пульта поднимать и опускать головной конец, регулировать подколенный угол. Кровать таит в себе массу возможностей. К ней можно крепить тренажёры.
Но уже несколько раз мама говорила, что «отложенных на чёрный день» денег – всё меньше, по причине наступления этого самого дня. И надо бы ей брать работу на дом, хотя бы элементарную, бухгалтерскую. Составление отчётов для разных фирм и прочее.
А тут – новая радость. Двести тысяч!
– Кредит… – вздохнула мать. – Эта женщина взяла на коляску кредит, а как только выплату получила, кредит погасила.
– А если не выплатят?
– Я справлюсь, – уже спокойно
