колясок нет… Вас много, а государство не резиновое! Это – ваши проблемы! Кто вас заставлял ломать позвоночник! Не положено…» Не положено им! Прости Господи, посмотрела бы я на них, если бы их так шандарахнуло! Или их детей! Прости Господи!
Мать – верующая. Раньше это было почти незаметно, но как только случилась беда, мать стала ходить в церковь каждое воскресенье, а то и чаще. Иногда мать пыталась заводить со мной «душеспасительные разговоры», но быстро поняла, что, кроме скандалов, из этого ничего не выходит.
Зато теперь мать всегда перестраховывается: «Прости Господи!» или «Господи помилуй!». Повторяет, даже когда ругается.
Хорошо, что ругается редко.
А Господь, видимо, прощает… Может, и милует. Правда, внешне это не очень заметно. Ещё мать говорит, что мы вообще не умираем, а переходим в иное существование, в котором в принципе учитывается всё, произошедшее с нами здесь. Всё это записывается ангелами в книге нашей судьбы. Что «здесь» – это тренировка. Проверка, экзамен.
А вот в новом существовании – смерти нет. Бессмертие.
«У Бога все живы!» Все живы – возможно, конечно. И ангелы с авторучкой, строчащие в блокноте, – прикольно. И жизнь в другом качестве – приятно, хоть и недоказуемо.
Против жизни в другом качестве – я не возражаю. Это – греет душу. В мои размышления о жизни и смерти это вносит пусть и неуловимую, но надежду.
Хотя мать не даёт расслабиться: у неё припасены рассказы про ад и рай. Бесконечная жизнь, полная мучений, – это что-то вообще за гранью разума.
А в этой жизни нам припасены экзамены. Все разные, для каждого свой, персональный. Это, кстати, ещё один довод против ЕГЭ. Нет, нет стандартов в этом мире…
– Сынок, ты бы помолился…
Так мать уговаривала меня после выписки из больницы. И потом не раз пыталась вразумить меня.
– Помолись… Попроси Бога. Чтоб исцелил. Давай я к нам священника приглашу. Ты исповедуешься, причастишься…
– Ма, прекрати! Почему это я должен кого-то просить? Значит, когда мне было хорошо, я к Богу не обращался, а сейчас должен у него что-то вымаливать? Я не конъюнктурщик какой-то! Да я вообще ни у кого и ничего вымаливать не собираюсь. Хорошо ещё, что я на колени встать не могу, а то бы ты точно меня на колени встать заставляла бы!
– Лучше бы ты мог на колени встать…
– Ага! Лучше ты скажи, почему твой Бог меня от скалы не оттолкнул? Значит, когда я прыгал, Он молчал, а теперь Он стал такой добрый, что поставит меня на ноги за неделю! Ты сама подумай! Противоречие!
– Тебе же товарищи говорили: «Не прыгай», – вяло сопротивлялась мать. – Может, это Бог пытался тебя остановить. Или тебе нужны громы и молнии и глас с небес?
– Громы и молнии – это прикольно!
– Прикольно, прикольно! Прикольно маму слушаться! Говорила тебе, что не надо ехать никуда, а надо дома сидеть, к экзаменам готовиться! Сколько можно! Сколько можно тебе твердить одно и то же! Допрыгался!
Мать уже чуть не плачет.
Она
