хочешь, – обернувшись, беззаботно произнесла я. – До завтра.
Он нагнал меня у самой двери в подъезд, схватился за ручку поверх моей руки и так и застыл на миг. Затем слегка дернулся и руку убрал. Я, ласково улыбаясь, смотрела на Ваньку. Держать лицо было сложновато, он отдавил мне все пальцы, с размаху цапнув круглую ручку со всей дури, которой оказалось немало, но я справилась. Милая улыбка, хлоп-хлоп глазками, и вот он эффект: Иван слегка смутился, но взгляда не отвел, смотрел прямо в глаза, всем видом выражая решительность. Есть контакт!
– Поехали, – выдохнул он. – Только надо пораньше слинять, я парням скажу, что тебя проводить куда-то надо.
– Хорошо. Тогда завтра в девять?
– Ага.
– Спокойной ночи.
Легкое касание губ к его щеке (а что, мы даже с Маруськой на прощание чмокаемся), и Ванька застыл. Казалось, в его теле напряжен каждый мускул. Благо, стоял этот истукан так, что никоим образом не мешал мне открыть дверь, чем я и воспользовалась. Перед штурмом надо выспаться!
С утра пораньше Ванька уже стоял возле двери в мой подъезд. Какой-то мятый и недовольный. Я широко ему улыбнулась и шагнула навстречу.
– Пойдем?
Парень придирчиво осмотрел меня с головы до ног, кивнул и отвернулся. И что ему не понравилось? Белый в подсолнухах сарафан смотрелся очень неплохо. Длиной он доходил почти до колена, поясок подчеркивал талию, а довольно глубокое декольте выгодно выделяло грудь, не выходя при этом за рамки приличий. Волосы я просто распустила, собрав с двух сторон небольшими заколками. Да, согласна, босоножки на шпильке – не самая лучшая обувь для пеших прогулок, но и я не дурочка: каблук был не очень высоким.
К метро мы шли молча. Мои жалкие попытки завязать непринужденную беседу успехом не отличались. Ванька отделывался дежурными фразами, и по всему было видно, что ему крайне не комфортно. Сидели мы рядом, благо, народу летом мало. Иногда, когда вагон качало, я "случайно" прислонялась к нему плечом. Парень застывал на миг и делал вид, что ничего не замечает. К концу поездки хмурилась уже я, не зная, как бы мне его растряхнуть.
– А это центральная панель… Простите, улица нашего города, – пошутила я фразой Степаненко, когда мы вышли из недр подземки на свет белый.
Ванька невесело усмехнулся.
– Куда пойдем? – поинтересовалась у него. – Из вариантов: погулять в парке, по набережной или в музей.
Если первые два места еще имели легкий флер романтики, то вот музей…
Собственно, туда мы и направились. В музей, в смысле.
Иван с видом ценителя-искусствоведа осматривал картины авангардистов и на меня старался даже не смотреть. Мы прибились к экскурсии иностранцев, и я шепотом переводила ему с английского. Синхронный перевод я не любила никогда, парню было откровенно скучно, но он стоически терпел ровно до тех пор, пока нас не шуганула экскурсовод с просьбой не сбивать ее своим бубнежом. Вредная тетка – на лице написано.
– Пошли, покажу
