небо с крыши, хоть чуть-чуть, но ближе.
Ладонью можно, прыгнуть и достать.
Ты мне читал истории и сказки,
И я пугалась больше напоказ.
И в горку вёз свои, мои салазки,
Как всё же время изменило нас.
Мы стали старше, и циничней может.
Я этого уже не изменю.
Но я всё помню и ты помнишь тоже -
Я наше детство бережно храню.
Мост
На мосту один, под мостом второй,
Первый – господин, а второй – изгой.
Первый был богат, денег имел воз,
А второй ходил без пальто, был бос.
Первый видел мир, жизнь далеких стран,
А второй любил старенький баян,
С ним он был везде, пел, плясал, играл,
Первый день и ночь деньги добывал.
Было ему мало: женщин, блюд, вина,
А второй смотрел: плавала луна
Среди темных вод городской реки,
На ладонь садились песни-мотыльки.
Вторил им протяжно старенький баян.
Первый был неделю беспробудно пьян
Ни друзей, лишь стая, каждый в ней шакал.
Стоит оступиться, значит всё, пропал.
Ведь жесток закон жизни средь зверья,
А второй был счастлив, слыша соловья.
Первый был в печали, жизнь была пуста.
Бросился он ночью головой с моста.
А второй доел простенький свой суп,
И цигарки тлел огонек у губ.
Он вздохнул счастливо: – Вот же красота!
Встретиться бы им у того моста.
Надежда
Я родилась в цыганское кибитке
На стыке двух кровавыя эпох,
Когда буржуйских гнали недобитков.
Молилась мама: -Да спаси нас Бог!
Увы. Не спас. Ну их по крайней мере,
Но выросла как сорная трава,
Которая в богов уже не верит,
А верит в ум, была бы голова.
И в силу рук, надежно чтоб держали
И плуг и молот, поднимать страну.
И были нервы крепче твердой стали,
Я в девятнадцать встретила войну,
Как опустела наша деревушка,
Остались бабы, дети, старики,
Платочками махали вслед подружки
Своим парням, стирали со щеки
Вначале слезы, после копоть гари,
Сбежать не вышло, видно, не судьба,
Прошла тогда я всю Болгарию
На лбу с позорной надписью "Раба"
Но пропустили зубья Холокоста,
И ловчьи сети погребальных ям
Меня, худышку, маленькую ростом,
В огромном мире, что, перекроя
И заново сложив осколки судеб,
Восстал из праха, из кровавых
