потом под дождь, в серый двор. На улице у неё закололо под лопаткой. Она постояла, прислонившись к стене около подъезда. Боль ушла. Дав себе команду ни о чём не думать, Ирина Вениаминовна посмотрела на часы – всего восемь. У Анны Львовны самый разгар. Можно успеть, иначе обидится. Не обращая внимания на дождь, пошла на остановку. Маршрутки не было минут пятнадцать. Наконец она подошла. Ирина Вениаминовна села рядом с водителем, но, проехав совсем чуть-чуть, вынула деньги, расплатилась, вышла. Проще было извиниться потом перед коллегой и подругой, чем веселиться сейчас.
– Аня, я тебя понимаю прекрасно. Тебе хочется сыграть по-настоящему. Но пальчики-то не бегут! Мне казалось, что ты ещё на прошлом академе убедилась, что в музыке само по себе никогда ничего не происходит. Ты, конечно, слышишь. Вот давай на это и нацелим наше внимание. Вернись в удобный темп, начинай заново.
Ирина Вениаминовна подсела справа к ученице, подтолкнула вверх её прижатый локоть.
Обидно. Способная девчонка, но лентяйка страшная. И каждый год одно и то же – до весны гуляем, а потом пытаемся звёзды с неба срывать.
Дверь приоткрылась. В щель заглянула женщина лет тридцати пяти – холёная, яркая.
– Я ищу педагога Ильину.
– Вы меня уже нашли, – улыбнулась Ирина Вениаминовна. – Но у меня сейчас урок. Если нам с вами нужно поговорить обстоятельно, придётся минут двадцать подождать.
– Мы подождём.
«Мы» относилось к девчушке, маячившей за мамой.
Ирина Вениаминовна дослушала пьесу, похвалила сонату и отпустила Аню чуть раньше, назначив дополнительные занятия на завтрашний вечер. Ученики шли по расписанию плотно друг за другом. Времени на «поговорить» не оставалось.
Выходя, Аня распахнула дверь. Женщина и очень похожая на неё девочка стояли в коридоре.
– Заходите, пожалуйста, в класс.
– Идём, Лида! – скомандовала мама и подтолкнула чадо.
«Мальвина» – именно это сравнение показалось наиболее подходящим для девчонки, – совершенно не стесняясь, прошла сразу же к инструменту, подумала и забралась на стул с несколькими дощечками-подкладками, доводящими его до необходимой для начинающего пианиста высоты. Она, как и мать, была белокура, большеглаза. Прямые волосы-каре украшал огромный замысловатый бант. Розовое платье «а-ля принцесса» дополняли туфельки в тон и белые кружевные колготки.
– Я Дельцова, – произнесла женщина и выжидающе замолчала.
По затянувшейся паузе Ирина Вениаминовна поняла, что от неё ожидают некоей реакции, но, как ни пыталась вспомнить, фамилия визитёрши не говорила ей ровным счётом ничего.
– Я вас слушаю…
– Вы не в курсе? – Казалось, женщина была удивлена.
– Совершенно не в курсе.
– Вас должны были предупредить. (Ирина Вениаминовна едва сдержала усмешку: ни дать ни взять визит первой леди королевства!) Впрочем, теперь это уже не важно. Я хочу, чтобы Лидия играла на
