сердце сковало льдом, еще немного – и оно разобьется вдребезги.
– Но я не могу развлекаться с тобой и при этом ухаживать за бабушкой Изабель. Я должен выполнить свой долг.
– Как это благородно, – передразнила его Кейт. Горло перехватило от слез, которые она изо всех сил старалась не выпустить наружу.
На скулах Броуди заходили желваки.
– Я не планировал возвращаться. Мой отец поддерживал связь с бабушкой с момента моего отъезда до прошлой недели. Каждый раз, когда он разговаривал с ней, она говорила ему, что все в порядке. Мы предполагали, что она уже выставила бизнес и дом на продажу. Ждали, что она вернется в Шотландию, как только сделки будут завершены.
– Прости меня за то, что я констатирую очевидное, но я не думаю, что кто-либо из вас знает ее достаточно хорошо. Понадобилась бы динамитная шашка, чтобы вышвырнуть ее из этого города. Если Изабель хочет остаться, она останется.
– Ты права, Кейт. Я успел в этом убедиться. Как ты думаешь, могла бы ты поговорить с ней? В качестве одолжения мне?
– Я могла бы, но не буду. Это не мое дело. Она моя подруга. Мой долг состоит в том, чтобы поддерживать ее.
– Но ты же должна понимать, что ей лучше уехать?
– Почему никто из вас не может остаться здесь? – Кейт боролась за свое будущее.
Счастье Изабель было важно, но на карту было поставлено нечто большее.
Броуди яростно покачал головой:
– Это не имеет смысла. Бабушка прожила полную и замечательную жизнь. Времена меняются, и теперь ее время в Кэндлвике истекло.
– Тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, что ты высокомерный, слепой, глупый шотландский осел?!
– Не сдерживайся, Кейт.
Она вскочила.
– Я и не собираюсь! – Слова, которые ей были нужны, никак не могли сорваться с ее губ. «Я беременна, Броуди. Твоим ребенком!» Она уже собиралась – со дня на день – отправить письмо в Шотландию. Письмо краткое – только известить и снять с него всякую ответственность. Это казалось разумным планом, пока Броуди не заявился в Кэндлвик собственной персоной.
Ее цикл никогда не был регулярным, поэтому прошло двенадцать недель, прежде чем она обратилась к врачу. Тогда и подтвердилось, что ее усталость и тошнота вовсе не были временным недомоганием. Мысль о том, что у нее будет ребенок, не вызвала у нее отторжения. Она всегда любила детей. Она быстро привыкла к мысли о том, что станет матерью. Кейт знала, что сделает все возможное, чтобы окружить своего ребенка теплом и заботой, которых она никогда не знала. Ее мать и отец сделали для нее все возможное, но их поведение было продиктовано долгом, а не искренней любовью к ребенку.
Временами ее охватывал страх. Что, если Броуди попытается забрать у нее ребенка, чтобы тот жил в Шотландии? Не поэтому ли она так мучилась над составлением письма? Она будет драться с Броуди, если понадобится. Этот ребенок принадлежит ей.
На этот раз Броуди не задержится надолго. Скорее всего,
