хлопнуться? Ты давай, не стесняйся. Места еще много.
Я смотрю на него с ужасом.
– Вы же говорили, что любите детей.
– Люблю, ага, – подтверждает Кузнецов и грубо треплет Машу за щеку. – Они же такие милые зайчики.
Машка взвизгивает и отшатывается. Кузнецова это ни капли не смущает, он поворачивается ко мне и достает телефон:
– Пойдем сфоткаешь меня. На балконе.
Я пытаюсь возражать, но он все равно выталкивает меня на балкон, захлопывает за нами дверь.
– Василий, пожалуйста, отпустите: мне надо позвонить в скорую, – мямлю я, потрясенная его напором.
Он перестает ухмыляться, смотрит серьезно:
– Танчик, ты совсем, что ли, лохушка?
– Что? Да как вы смеете! – Я задыхаюсь от возмущения. – Я не позволяю общаться со мной в таком тоне.
– Ты не видишь, что тебя разводят?
– Кто разводит? Вы о чем?
Он укоризненно качает головой.
– Прояви уже терпение. Сейчас Паше твоему надоест комедию ломать, он и очухается, – Кузнецов косится в окно. – Вон, кстати, уже шевелится.
Я заглядываю через стекло в комнату. Пашка почесывает нос и чуть ерзает, а потом снова распластывается в прежней позе.
– Упрямый, чертяка! – одобрительно замечает Кузнецов. – Далеко пойдет.
Я даже не знаю, что сказать.
– Ну ты это… Фоткай давай! – Кузнецов передает мне телефон, а потом облокачивается о перила. Немного подумав, он откидывает голову назад и смотрит на меня с легким прищуром. Косит, типа, под мачо.
Я еще раз заглядываю в комнату. Паша опять ерзает – значит, точно притворяется. Наверное, он в Сонькину свекровь пошел, перенял, так сказать, ее штучки.
– Танчик, я жду! – напоминает Василий.
Я со вздохом поворачиваюсь к нему. Как же все не вовремя: и разговор наш, и фотосъемка.
– Фоткай, пока у меня шея не затекла, – поторапливает Кузнецов.
– Ага, сейчас все будет, вы только лицо проще сделайте.
– Оно у меня и так несложное.
Я ловлю его в объектив камеры:
– Ну вы хотя бы улыбнитесь.
Кузнецов возвращает голову в нормальное положение.
– Зачем?
– Чтобы понравиться будущей жене, конечно.
– Я и так понравлюсь.
– Ладно, не хотите – не улыбайтесь. – Я тут же щелкаю камерой телефона.
– Эй, я еще не встал, как надо! – Кузнецов спешно пытается вернуться к позе самодовольного самца.
Для его успокоения снимаю его и в таком виде. А потом происходит странное: Кузнецов начинает расстегивать рубашку. Получается у него очень сексуально. Я на пару секунд засматриваюсь, облизываю губы:
– Василий, вам что, жарко?
– Нет.
– Для чего тогда вы расстегиваетесь?
– Я хочу сделать пару фото с голым
