подруги прибегает к нам со счастливым видом. Я показываю на осколок в руках Кузнецова:
– Твоих рук дело?
Пашка стремительно краснеет, потом бледнеет.
– Я тут ни при чем! – бормочет он. – Меня Машка заставила. Я не хотел брать.
– Пластырь есть? – с невозмутимым видом вмешивается в наши разборки Кузнецов.
– Да, есть, – спохватываюсь я. – Сейчас принесу.
Я бегу в прихожую – к сумочке, выуживаю из нее пачку пластыря. Я его только недавно купила: как чувствовала, что пригодится.
Машка и Пашка жмутся к двери с виноватым видом. Наверное, уже и не надеются на перекус.
Я возвращаюсь в комнату, швыряю пластырь Кузнецову.
Когда он распечатывает коробку, глаза его лезут на лоб. Дело в том, что пластырь у меня веселый – с картинками: с розовыми зайцами и разноцветным мороженым.
– Это что? – рычит Кузнецов.
– Что было в супермаркете по акции, то и взяла, – огрызаюсь я.
Он чертыхается. Я подаю ему салфетку, чтобы вытереть кровь. Порез у него внушительный.
– Ладно, залепляй, – соглашается Кузнецов, видя, что кровь и не думает останавливаться. Я тут же наклеиваю ему на руку несколько цветастых прямоугольников.
– А вам даже идет! – смеюсь я. – Вы сразу такой праздничный стали.
Он внезапно хватает меня за руки и тянет на себя. От неожиданности я теряю равновесие и падаю. Правда, Кузнецов ловит меня в объятья, а потом перекатывает на диван.
– Ай! – пищу я. – Вы чего?
– Это месть! – цедит Кузнецов. – За пластырь.
Он наваливается на меня, наши лица оказываются близко-близко. Мне вдруг становится нестерпимо жарко.
– Нравится издеваться надо мной? – хрипло шепчет Кузнецов. – Удовольствие получаешь?
– Что? У меня и в мыслях не было издеваться.
Он убирает с моего лица прядь волос, прищуривается.
– Лучше не обижай меня, Танчик. Я с детства злопамятный.
– Я… Вы… – Мысли в голове путаются. На меня уже сто лет не наваливались полуголые мужики. Да и, если говорить откровенно, мускулистые парни вообще не наваливались на меня ни разу. За всю жизнь у меня был лишь один мужчина – мой муж. Он с детства довольно худенький, хоть и ел всегда за троих.
Пока я все это обдумываю, Кузнецов встает, подхватывает рубашку.
– Переодевайся давай, – сердито говорит он. – Или ты собираешься идти в халате?
– А вам не все равно, как я пойду?
Он пожимает плечами.
– В принципе, мне без разницы. Я просто хочу быстрей уже сходить в магазин и продолжать работу. У меня вечером еще одна важная встреча, мне надо на нее успеть.
Он выходит из комнаты и прикрывает за собой дверь. Видимо, намекает так, чтобы приступала к сборам.
Я снимаю халат, бросаю его на диван.
Дверь вдруг приоткрывается, в проеме появляется лицо Кузнецова.
– Танчик, мы тебя на улице подождем, –
