вылезает из машины и размашистым шагом идет ко мне. По пути снимает пиджак, который оказывается на моих плечах, как только Пашка приближается.
– Спасибо, – улыбаюсь.
– Как погуляли? – интересуется сквозь зубы.
– Нормально, – пожимаю плечами, – Катька, как всегда, вляпалась… Драку из-за нее устроили ребята.
– Твоя Катя головой вообще никогда не думает. До сих пор не понимаю, как ты можешь с ней дружить. У вас совершенно нет ничего общего.
Пашка задвигает эту тираду, пока ведет меня к машине и открывает дверь.
Юркнув в салон, накидываю ремень и вытягиваю ноги. Адские босоножки.
– Катя хорошая, – начинаю защищать Токман, как только Воронин садится за руль. – Отличный человек и замечательный друг.
– Я бы с тобой поспорил.
Паша бросает взгляд на мою грудь. Прищуривается.
– Это что?
Непонимающе смотрю ему в глаза.
– Ты без белья?
– Не начинай, пожалуйста, – устало прикрываю глаза.
– То есть ты идешь в клуб, ничего мне об этом не говоришь, еще и в таком виде.
– В каком? – начинаю злиться. – Майка плотная, и у меня не четвертый размер, да даже не второй, блин. На улице вторую неделю жарит. Мы с мамой были в парке, перед тем как я в ресторан поехала, домой уже не успевала, чтобы переодеться.
– Ничего бы не случилось. Опоздала бы немного.
– Если учесть, где я живу, на полтора часа минимум. Давай закроем эту тему.
До боли сжимаю в кулаке кольцо, которое сняла с пальца. Что я творю вообще?
Мой хороший, правильный Паша из профессорской семьи, долбаные академики в шестом поколении. У них дача на Новой Риге и званые обеды каждое воскресенье.
На одной чаше весов – полгода отношений с ним, на другой – несколько часов, проведенных в обществе Азарина. Несколько сотен минут, за которые я, очень хочется верить, поддалась порыву, но это не так. Я сделала все это намеренно, прекрасно осознавая, на что иду.
Очередная насмешка судьбы. Так долго орала, что меня предали, а теперь сотворила то же самое глазом не моргнув. Браво, Арина!
Как я теперь буду в глаза Паше смотреть? Предательница. Мелкая, лживая, лицемерная предательница. Потому что даже сейчас в моей голове нет и намека на то, чтобы рассказать ему правду. Покаяться. Я продолжаю пялиться в окно и молчать. Строить из себя обиженку из-за того, что он отчитал меня за голые сиськи под майкой и поход в клуб без разрешения.
Веду себя так, словно не стонала в туалете, пока Тим засовывал пальцы мне в трусы.
Два года назад Азарин оказался честнее и явно смелее меня.
– Паш, прости, – поворачиваю голову, прилипая виском к подголовнику. – Я просто…
– Мне неприятно, Арина. Ты обещала одно, а по факту…
– Знаю. Знаю. Прости, ладно?
Воронин сжимает мою ладонь и подносит к своим губам. Трепетный жест, но я ничего не чувствую. Бабочки в животе подохли в лето выпускного.
