нее эту цепочку, которую теперь, конечно же, нужно вернуть.
Сам, честно говоря, с себя ржу.
Мог бы тусить у Гирша в гареме телок, на любой вкус и цвет. За последние два года не так часто выпадал шанс, между прочим.
Но нет! Громову мне нужно увидеть. Срочно. Вот прямо сейчас.
Именно поэтому я с раннего утра волочусь к ее дому, а вчера после клуба сразу поехал спать. Как только эта гадина сбежала, данное заведение мне стало неинтересно.
Вечер закончился тем, что я тупо подрочил в душе на еще свежие воспоминания. Ровно как в пятнадцать лет, блин.
Останавливаю тачку у Громовского забора и выхожу на улицу. Время одиннадцать, а солнце уже жарит. Стягиваю футболку, потому что без климата прямо беда.
Прилипаю задницей к ярко-синему капоту и звоню Арише.
– Я у твоего дома, на улицу выйди.
– Тим, я не могу.
– Выходи, иначе сам зайду.
В трубке слышится какая-то возня. Она кому-то говорит, что сейчас вернется, а потом соединение прерывается.
Пару раз сжимаю-разжимаю кулак, в котором прячется Аринкина цепочка, лениво пролистывая ленту.
– У тебя новая машина?
Отрываю взгляд от экрана телефона. Арина стоит за забором. Руки на груди сложены.
Провожу ладонью по горячему глянцевому металлу. Щурюсь. Очки забыл дома.
– Что-то вроде того. – Отталкиваюсь от капота и выпрямляюсь. – Может, выйдешь? – Тяну калитку на себя. – Или боишься?
– Вообще, не очень хочется. Но ты же не отстанешь, правда?
– Именно.
Она делает шаг, а мой взгляд мгновенно обшаривает ее тело. По-моему, это преступление – выползти ко мне в таком виде после всего, что вчера произошло. Сразу как-то хочется закончить начатое.
– Что? – хмурит брови.
– Ничего. – Прячу руки в карманы джинсов, а взгляд все еще блуждает где-то в районе ее ног.
На Аринке короткая тенниска и майка. На ногах, правда, калоши в яркий цветочек.
Видимо, когда я добираюсь взглядом до ее ступней, выражение моего лица меняется. Неожиданный контраст.
– Что? – цокает языком. – Мы с мамой клубнику полем, вообще-то. И чтобы твои фантазии поулеглись, это шорты, – упирает руки в боки. – Что ты хотел?
– Отдать, – протягиваю ладонь, на которой лежит ее цепочка.
– Я же написала, что можешь выкинуть.
– Два года носила, а теперь решила выкинуть?
Незамысловатый подарок на ее восемнадцать лет. Цепочка и подвеска в виде буквы «А». С фантазией у меня, конечно, была напряженка. Не думал, что она ее вообще сохранит. На самом деле я эту побрякушку сначала даже не узнал. Цепочка и цепочка.
– Ничего я не носила, – хохлится. – Просто она подходит к шортам и…
– Можешь не оправдываться, – делаю шаг к ней. Ветер раздувает Аринкины волосы, и в нос ударяет запах духов. Все таких же капризных, как она сама.
– Это все? Меня мама ждет, – косится
