чернилами всё, что казалось важным в моей жизни, как лесные люди делают топором зарубки на соснах, чтобы не потеряться в тайге, так и мне нужны были вешки. В конце концов я стал делать это в надежде, что рано или поздно кто-нибудь прочитает мои записи и всё, что мне пришлось пережить, послужит уроком.
Ключевой записью стало первое, что предложила мне память. Эти воспоминания об одном из январских дней тысяча шестьсот сорок восьмого года, месяцем ранее мне исполнилось всего пятнадцать, и я был самым юным мореходом на корабле ледового класса «Лебедь». К слову, уже тогда кормчий[6] Афанасий Иванович без опаски доверял мне управление судном.
В то морозное утро десять погонщиков правили огромное стадо северных оленей, разбитых на четвёрки. Эта могучая ездовая сила растянулась на сотню саженей[7] и увлекала за собой необычную упряжь из тридцати нарт, приставленных и связанных плотными рядами. На повозке возвышался массивный двухмачтовый коч[8]. Восемнадцать поморов стояли по правому и левому бортам, удерживая шкоты[9], словно вожжи, и поочерёдно, то натягивая, то стравливая их, управляли парусами. В одно мгновение так долго дремавшую тишину разогнали хрипы взмыленных оленей, топот копыт, свист погонщиков и скрипы корабельных снастей. Все эти звуки объединялись в единую невидимую волну, которая ударялась о ледяные торосы и уносилась прочь. Заиндевелый корабль после стольких дней зимовки, после пережитых морозов и вьюг наконец-то мчался по Ледяному морю, закручивая снежные вихры за кормой.
Я стоял рядом с нашим капитаном Афанасием Команиным и следовал его указаниям. Ветер дул с кормовых углов, и обмёрзлое судно шло курсом в бакштаг[10], нам лишь оставалось создавать дополнительную тягу парусами и стремиться удерживать нос корабля за оленями.
В тот радостный день наши приключения не закончились, но многие из нас выжили и получили надежду вернуться домой, снова увидеть своих близких, обнять мати, тятю, жёнку, сестру…
Много позже я соединил разрозненные события, переписал их в хронологическом порядке и представил на суд читателя пережитое мною.
II
Холмогорцы Афанасий, Федот и Семён Команины, прежде чем построить корабль ледового класса на судоверфи у братьев Бажениных, проходили под парусом двадцать лет. До того дня, пока не был спущен на воду двухмачтовый коч и братья не отправились на промысел мамонтовых бивней, они уже изведали и опробовали морской путь к берегам Печоры и Ямала.
По первости они в складчину сшили себе одномачтовую кочмару длиною в девять саженей, подобрали в свою артель[11] ещё шестерых рыбаков и начали промышлять на тони[12] у Каниного Носа. Ловили ставными неводами сёмгу, камбалу и всякую прочую мелкую рыбу, добывали моржовые клыки. Рыбу солили и по зимним дорогам отправляли в столицу, клыки продавали холмогорским косторезам. Через пятнадцать лет уже каждый из братьев имел свой малый коч и команду. Тремя кораблями они стали ходить на Мурман за треской и палтусиной. Тогда-то
К о́ р м ч и й (ко́рмщик) – иначе рулевой или правитель. Значение слова «кормчий» включает не только управление рулём (выдерживание курса), но и управление кораблём (судном) вообще. Кормчий был специалистом в навигации, выборе пути, лоцманской проводке, ветрах и течениях, глубинах, местных условиях.
С а ж е́ н ь – русская мера длины, равная 2,13 м.
К о ч (ко́ча, ка́ча, кочма́ра, кочьма́ра) – русское мореходное парусное судно поморов и сибирских промышленников.
Ш к о т – снасть бегучего такелажа, предназначенная для растягивания нижних (шкотовых) углов парусов. Также с помощью шкотов оттягивают назад углы парусов.
Б а к ш т а́ г – курс, когда ветер по отношению к кораблю дует сзади-сбоку.
А р т е́ л ь – объединение людей одной профессии для совместной работы.
Т о н я́ – место в водоёме, на котором рыбу ловят неводом.
