у меня всё в тайне, сколько ни старались меня спрашивать в гимназии мои сотоварки, об этом ничего не отвечала.
– Мы с Галчонком тоже показывали только то, что своими глазами видели, хоть и думали, что Серёжка там избитый весь, а врать не стали, – вступила в разговор Оля. – Так и сказали, что в действительности до сих пор этому явлению верим. У божниц крестимся да Всевышнему молимся. Я рассказала, что мы играли на Новгородском проспекте, около дома Перешневых. Был дождик и гроза. После дождика я первая увидела в облаках икону Божией Матери. Была Она одета в тёмно-синюю одежду, и одеяние её как будто стальным переливалось. На руках держала Младенца. Лица́ я у Неё не видела, а также и у Младенца. Рама кругом иконы была белого цвета. Сказала, что такое видение я видела в первый раз, раньше никогда не видывала и за фигурами на небе не наблюдала. Как она исчезла, я не помню, но после, где была икона, осталось чистое голубое небо.
Потом мы замолкли, каждый о своём задумался. Я после нашей болтовни словно ещё раз явление пережил – и год после него, и убийство Альмы, и допрос. Всё у меня в груди кипело, и мысли роились, как пчёлы, и воздуху сделалось мало.
Глава X. Трибунал
На второй день маме вручили повестку, я думал, снова на допрос, оказалось – трибунал.
Возле здания суда, кажется, собралось полгорода. Одни ругались: «Москва! Столица! Ничего хорошего не жди!» Другие – шёпотом: «Трибунал… Судилище… Расстрел…» Третьи молча крестились, вытирали слёзы уголком косынок и молились: «Заступись, Боже! Не оставь одних в трудную минуту! Не дай пасти духом и верою…»
В здание нас впустили по повестке, других оттесняли винтовками, командир конвойной роты матерился так, что было слышно даже в зале суда. Там уже были все мои друзья. Мы переглянулись.
Солдат указал, куда нам сесть. Через какое-то время появился уполномоченный Бескашин всё в той же чёрной куртке, с наганом в кобуре. Завели священников, руки у них были связаны. Зашли судьи. Все стихли. Начался трибунал.
Первым встал Бескашин и железным голосом начал зачитывать жуткие, холодные, мёртвые слова:
– «Секретным отделом ВЧК по делу явления так называемой божьей матери третьего августа прошлого, тысяча девятьсот девятнадцатого года произведено тщательное следствие. Допрошены гимназисты. Задержаны особо опасные элементы: протоиереи Владимир Попов, Владимир Павлов и Андрей Распопин…»
В зале стояла небывалая тишина, боялись даже шелохнуться, и только с улицы доносилась ругань конвойных, кого-то даже пырнули штыком, и женщины умоляли о помощи. Уполномоченный Бескашин продолжал чеканить страшные, нечеловеческие слова:
– «Обращаю внимание трибунала, что на юго-востоке Архангельской губернии как раз в то самое время бились Красная и Белая армии. По всем направлениям, судорожно сдерживая наше наступление, белогвардейцы отступали, несли неисчислимые потери, а упомянутое чудо не что иное, как разрывы артиллерийских снарядов. Из чего можно заключить, что вся эта комедия
