проявить к мошеннику, если он дурит головы честным людям?
– Не будьте колючим, как чертополох, – настаивал методист, начинавший терять терпение, – Милосердие, друг мой, милосердие!
– Пошли бы вы на небеса вместе с вашим милосердием! – злобно огрызнулся хромой. – Здесь, на земле, подлинное милосердие увядает, а ложное милосердие процветает. Милосердному глупцу хватает милосердия принимать поцелуй предателя,[20] а милосердный подлец дает милосердные показания в пользу своего товарища на скамье подсудимых.
– Поистине, друг мой, – отозвался статный методист, с большим трудом сдерживавший закипающее раздражение, – поистине, вы забываетесь. Попробуйте это на себе, – продолжал он с внешним спокойствием, хотя его голос подрагивал от сдерживаемых чувств. – Допустим, я не проявлю милосердия в суждении о вашем характере по словам, которые я слышу от вас; как вы думаете, что за отвратительным и безжалостным человеком вы предстанете в моем мнении?
– Без сомнения, я предстану неким безжалостным человеком, который потерял свое благочестие, – примерно так же, как обманщик утрачивает свою честность, – с ухмылкой ответил тот.
– И каково это, друг мой? – поинтересовался методист, все еще сдерживавший в себе Адамово искушение, словно мастиффа за ошейник. – Вы сеете сомнения на пустом месте.
– Не берите в голову, – все та же ухмылка. – Но лошади не более добродетельны, чем люди добры; и при близком рассмотрении вы со временем обнаружите, что некоторые вещи заразительны. Когда вы покажете мне добродетельного плута, я назову вас великодушным мудрецом.
– Это какая-то инсинуация.
– Вы тем больший глупец, если озадачены ею.
– Негодяй! – воскликнул пастор, чье раздражение наконец прорвалось наружу. – Безбожный негодяй! Если бы милосердие не сдерживало меня, я бы назвал тебя теми словами, которых ты заслуживаешь!
– В самом деле? – с наглой усмешкой.
– Да, и я научу тебя милосердию на этом самом месте! – воскликнул взбешенный методист, внезапно схвативший своего несносного оппонента за воротник его ветхого сюртука и энергично встряхнувший его, так что его деревяшка застучала по палубе, словно фут-блок.[21] – Ты принял меня за мирную овцу, а? Жалкий трус, ты думал, что можешь невозбранно оскорблять христианскую веру? Сейчас увидишь, как сильно ты заблуждался! – добавил он, сопроводив свои слова еще одной мощной встряской.
– Хорошо сказано, и еще лучше сделано, о церковь воинствующая! – крикнул кто-то.
– Белая манишка против всего мира! – крикнул другой.
– Браво, браво! – раздался целый хор голосов, с энтузиазмом приявших сторону решительного защитника веры.
– Глупцы! – выкрикнул человек с деревянной ногой, вывернувшийся из пасторской хватки и возбужденно повернувшийся к толпе. – Вы стадо глупцов, ведомое этим капитаном
Аллюзия на предательство Иуды (прим. пер.).
Одношкивный блок со стопором (прим. пер.).
