директор оборудовал бывшую подсобку в тупике узкого коридора. Он вообще был странный, этот директор.
Его назначили прошлым летом. Настя не знала старую директрису, Марью. Ее так звали между собой и ребята, и воспитатели – без отчества. Но не потому, что несерьезно к ней относились. Наоборот. Ее боялись. Воспитатели часто вздыхали, что новые порядки слишком вольные и что «при Марье такого не было». Пожилая директриса не хотела уходить на пенсию, ее «ушли» только после того, как она практически полностью потеряла слух. Глухота не мешала начальнице знать все про подчиненных и держать воспитателей в строгости. Они ничего не могли разрешить «на свой вкус» – выполняли только то, что велела Марья. Никаких послаблений в режиме, ни для кого. Настя очередной раз порадовалась, что не застала эти порядки.
Нового директора не назвать молодым, но и до пенсии ему далеко. Невысокий, коренастый, коротко стриженный, он напоминал полковника из американских фильмов. И вопросы решал так же – четко и по-деловому. Когда Настя заявила, что не поедет на детдомовском автобусе в школу, директор подумал немного, постукивая карандашом по столу, и сказал:
– Значит, так, Голованова. Назначаю тебе испытательный срок. Неделю ездишь сама. На занятия не опаздываешь, после уроков сразу возвращаешься и отмечаешься у Екатерины Васильевны. Справишься – пожалуйста, катайся троллейбусом, если тебе так приспичило.
Он даже не спросил, что ее в автобусе не устраивает. Насте это понравилось.
Так же решился вопрос с прогулками. Каждый раз назначали время, к которому Настя должна возвращаться, и, пока она не опаздывала, вопросов не возникало. Настя знала, что Катерина звонила Тохиной бабушке, и относилась к этому спокойно. Должны же воспитатели проверить, не к маньяку ли Настя зачастила. Однажды она даже видела бабушку Антона в детдоме, но не забеспокоилась по этому поводу. Взрослым надо все разузнать, они без этого не могут. Стыдиться Насте было нечего. Она не воровала, не сбегала из интернатов (хотя иногда очень хотелось, но куда?) и даже почти не дралась. Поэтому она спокойно выполняла свою часть договора и делала вид, что о переговорах между взрослыми ей неизвестно…
Не только Настя выходила «за территорию». Такой же договор директор заключил и с другими ребятами. Но там все быстро закончилось. Фёдор, парень из Настиной группы, получил разрешение ходить к однокласснику, они там программированием занимались. Однажды он опоздал – и засел в детдоме на месяц. Вышел – сразу же опоздал снова и еще месяц «без увольнительных» получил. А Маринка – она училась в девятом – отпросилась на день рождения к однокласснице. Ее отпустили до отбоя. Она пришла около полуночи и пыталась спрятаться, забившись в туалет. Но дежурная воспитательница все равно унюхала запах спиртного и, конечно, донесла директору. Больше Маринку в вечерние гости не отпускали.
Настя смотрела, как ребята один за другим прокалывались и теряли право на ослабление режима. И удивлялась человеческой глупости. В детдоме было четыре группы, которые здесь назывались «семьи», в каждой по пятнадцать человек.
