сам герцог! Будет не до смеха, а?
– Так рано? – удивился Франсуа и, забыв про горделивую осанку, всем корпусом повернулся к Стефано. Он прекрасно знал распорядок дня всех членов королевской семьи и даже всех их приближённых, и уж тем более своего отца, герцога де Невиля.
– У господина кардинала есть любимая поговорка – «Кто рано встаёт, тому бог подаёт», – с этими словами Стефано поднялся с королевского кресла и ещё раз потянулся. – Будет неприятно, если главной темой встречи герцога с кардиналом и королевой будет не государственные дела, – он сделал многозначительную паузу, глядя в насупленное лицо маркиза. – А, скажем: «Упадок воспитания молодёжи». Это скучно. Смертельно скучно, господа.
– Уж вам-то не доведётся слышать это, сударь, – твёрдо и с полной уверенностью заявил Паруа.
– Ха! – Стефано только мельком посмотрел в его сторону и с усмешкой возвёл глаза к воображаемым небесам. – Придётся. Как и всегда. Мне ещё и записывать всё, о чём там будут говорить, приказано. Так что, без всяких сомнений, мне придётся слушать всё. От и до.
Топот бегущих ног, цоканье подкованных каблуков, звон шпор и бряцанье амуниции, громкие голоса, отдающие команды, раздались так близко, что на споры не оставалось ни минуты. Пажи заняли каждый своё место по обеим сторонам постамента трона и вытянулись в струнку, а секретарь кардинала встал у парадных дверей в личные покои Анны Австрийской.
– Господа пажи! Смирно! – скомандовал сержант Дезуш, вошедший во главе отряда швейцарских гвардейцев.
Следом за ними на входе в приёмную показался Мазарини собственной персоной. Его лицо с утра имело особенно изжелта-бледный оттенок, а карие глаза из-за тёмно-фиолетовых кругов казались запавшими ещё глубже и страшно усталыми.
– Господа, я благодарю вас, – проговорил кардинал, учтиво принимая салют от пажей, стоявших в карауле, и сразу же прошёл в покои королевы.
Стефано скользнул в приоткрытую дверь вслед за патроном, а сержант Дезуш вместе во главе отряда Швейцарской гвардии остался ждать в приёмной.
Кардинал был не единственный, кто явился на приём к Анне Австрийской в столь неурочный час. Через пять минут после него в зале появился герцог де Невиль. Моложавое и всё ещё хранившее мужественную красоту лицо герцога цвело румянцем, а в голубых глазах блестели огоньки довольства и уверенности в себе. Франсуа с первого же взгляда, брошенного на отца, угадал в его лице знакомые с детских лет признаки грядущих так называемых «свершений», которые герцог готовился изложить королеве и кардиналу. Наверняка он ещё накануне вечером подготовил речь, а чтобы выглядеть убедительнее, то с утра выпил особый отвар из жареных кофейных зёрен – густой, страшно пахучий и чёрный как уголь.
– Господин сержант, вы и ваши люди свободны, – де Невиль обратил на Дезуша особый взгляд с высоты своего более чем высокого роста и особо важного положения,
