возможность прикинуться мученицей. А это подводит нас к главному. Ты заявляешь, что поступила так ради матери, но правда в том, что приезд сюда подарил тебе возможность сбежать. Ты впервые по-настоящему вкусила свободу.
Я стою перед Тобиасом обнаженная телом и душой, а он обхватывает мое лицо руками.
– А теперь ты снова прячешься, потому что, рискнув и впервые пожив своей жизнью, не получила того, что надеялась получить. Но я тебя вижу, Сесилия. Я. Тебя. Вижу. Ты продолжаешь отдавать себя, свое сердце, свою верность первому встречному, но причины своему поведению не понимаешь, а она мучительно проста. Твоя мать – самовлюбленная эгоистка, твой отец избежал ответственности, ты чувствуешь, что мои братья воспользовались тобой и бросили, и постоянно храбришься, тогда как тебя засасывает тоска.
Тобиас приподнимает мой подбородок, по щеке стекает слеза. Я разрешаю ему смотреть на нее, собирать последние остатки своей слабости, а потом он нежно смахивает ее большим пальцем.
– Тебе грустно и одиноко. Ты круглыми сутками сидишь в стенах этого дома, и мне стоило бы на это наплевать, но я понимаю, что в этом есть и моя вина. Я перевернул твою жизнь вверх дном и…
Удар ладонью по его щеке приносит тошнотворное удовлетворение. У Тобиаса вырывается рык, он хватает меня за запястья и прижимает к шкафу.
С секунду я смотрю ему в глаза, а потом он грубо целует меня. Судя по всему, Тобиасу доставляет удовольствие моя боль, и мне лишь остается делать ему приятно своей реакцией, гневом и злыми слезами. Он наслаждается моим сопротивлением и страданиями, которые причиняет невыносимой истиной. Его намерения меня уничтожить столь же интуитивны, как и продуманны.
Я отрываюсь от него и с отвращением качаю головой.
– Да ты от этого возбуждаешься, больной ублюдок.
– Печально, но ты тоже, – парирует Тобиас и снова овладевает моим ртом так, что сбежать мне не удастся – да и не хочется. Целую его в ответ, потому что тело меня никогда не слушает. В конце концов, он прав. Мое сердце умоляло о любви не у тех, стремилось в любом направлении, лишь бы обрести пристанище. Но Тобиасу не нужно мое сердце. Он намерен погубить мою душу.
Он поднимает свободную руку и обхватывает мое лицо, а я хватаю его за запястья, пытаясь вырваться, но безуспешно. Тобиас раздел меня догола, лишил гордости своей нелестной оценкой. Ненавижу, что ему удается так ясно это увидеть, так ясно увидеть меня.
Или что он натворил.
Потому что я больше не та девушка, которой была вчера или даже час назад.
Он произносит шепотом:
– Ты боец, надо отдать должное. – Наши губы разделяет пара сантиметров, Тобиас заглядывает мне в глаза. – Но отдаешь слишком многое ни за что. Слишком легко доверяешь, потому что всю чертову жизнь тебе было одиноко.
– Говорит одинокий король одинокой маленькой девочке.
Наши дыхания сливаются, и несколько долгих секунд мы пристально друг на друга
