style="font-size:15px;"> Потому что мы именно такие.
– Не только я одержима иллюзиями, – возражаю я и, взяв полотенце, заворачиваюсь в него. Тобиас прищуривается. – Ты безумен, если считаешь, что я когда-нибудь захочу узнать, как устроены твои разум и сердце. – Я поднимаю с пола его пиджак и швыряю ему в лицо. – Не принимай близко к сердцу, но катись-ка ты к черту.
Его глаза вспыхивают, а я тем временем разворачиваюсь и ухожу в ванную, хлопнув напоследок дверью.
Я стою на балконе и курю, смотря на горизонт и успокаиваясь с каждый вдохом.
Через семь недель я стану свободной. Свободной от надзора Романа, свободной от его роли в моей жизни. Через семь недель я окажусь далеко от Тобиаса, его пристального внимания и осуждения. Пока я в этом городе, два самых могущественных человека борются в попытке установить надо мной контроль. Я дам Роману и Тобиасу то, что им от меня нужно, чтобы их укротить, но это будет происходить на моих условиях.
Потому что я больше не чувствую тяжести раскачивающегося над головой маятника.
Тобиас собирался покончить со мной нашим общим предательством, но ему было неизвестно, что тем самым он меня освободил.
Сладкий вкус свободы.
На город надвигаются фиолетовые тучи, а я стряхиваю пепел с сигареты, которую украла несколько месяцев назад из спальни Доминика. Не знаю, зачем ее взяла, но, выдыхая последние клубы дыма, рада, что так поступила.
Провожу рукой по шее, где остался небольшой шрам после того, как Тобиас сорвал с меня кулон. На месте раны образовалась корочка. Я сорвала ее, чтобы помнить о случившемся, что однажды кто-то захочет заявить на меня права, назвать своей, даже если это случится на короткий миг.
Но теперь кулон и его смысл не играют никакой роли.
Это невозможно. Тобиас разорвал связь, порвал нить. А я позволила ему, поэтому больше не чувствую себя связанной с ними.
Теперь я поняла, в чем состояла его цель, но у меня были и свои намерения.
Теперь я чувствую себя оправданной – оправданной за то, что перестала ждать и стала двигаться вперед.
Если бы Шон с Домиником сейчас вернулись, то уже было бы слишком поздно. Но даже если бы они и вернулись, теперь я никогда их не захочу, как раньше. Все мои глупые принципы и надежды разрушились, когда я позволила врагу взять меня на полу его соперника.
И хотя я всей душой презираю Тобиаса, меня устраивает это открытие. Я пересекла черту, с чем согласились мой разум и тело и что проигнорировало мое сердце. И все во имя горького удовольствия.
Так что, пока моя любовь к Шону и Доминику угасает, страсть к другому мужчине разгорается. И самое приятное в том, что мне не придется что-то чувствовать.
Стыд, угрызения совести, вина – теперь неизвестные мне слова.
Я без оправданий устанавливаю правила, чтобы искоренить свою слабость.
Я могу ненавидеть Тобиаса, но он во многом прав.
Точно указав на мой недостаток, он снял кандалы с моего сердца, которое продолжает меня тяготить.
