ики и новые знания способны помочь историку подобраться к истине ближе, чем это удавалось его предшественникам.
Однако помимо исследований, цель которых заключается в восстановлении опороченной репутации того или иного исторического персонажа, нередко предпринимаются и прямо противоположные попытки. Одним из тех, кому «повезло» стать объектом посмертных нападок, оказался знаменитый английский воин и полководец Эдуард Вудстокский, принц Уэльский и Аквитанский, больше известный по прозвищу Черный Принц.
Современники в основном говорили о нем как о талантливом полководце, блистательном образце рыцарственности, знатном лорде, весьма сведущем в охоте и «куртуазной любви», увлекавшемся пирами и турнирами. Другими словами, он представлял собой идеальный тип рыцаря и полностью соответствовал канонам, насаждавшимся в позднем средневековье определенного рода литературой, ярким примером которой является роман «Сэр Гавейн и Зеленый Рыцарь»[1]. Герольд на службе сэра Джона Чандоса, верного сподвижника и близкого друга принца, описывал характер Эдуарда Вудстокского с очевидным пиететом:
Сей принц, рассказа моего герой,
Пленен с рожденья мыслью был одной:
Отвагу, верность, храбрость он считал
За истинно бесценный капитал.
И столь была в нем доблесть высока
И сила благородства велика,
Что, раз наметив в жизни верный путь,
Уже не помышлял с него свернуть —
Путь честности и правды торжество.
Историки в большинстве своем придерживаются традиционной трактовки характера Эдуарда Вудстокского до сих пор. Но представители высших классов британского общества в середине XIX века решили, что уровень достигнутой ими цивилизованности дает им моральное право осуждать любые проявления средневекового варварства. Они были достаточно образованны, чтобы ознакомиться с документальной базой, и у них начали вызывать сомнения хвалебные оды, которые пелись принцу современными ему хронистами.
Ревизионистам Эдуард Вудстокский представлялся алчным, бессердечным, высокомерным аристократом, бездарным администратором и неумелым политиком. Помимо этих общих упреков ему предъявлялось обвинение в крайней жестокости при осаде в 1370 году города Лимож, который был взят штурмом и разграблен, а 3000 жителей якобы безжалостно умерщвлены. В наставлении, произнесенном в июне 1852 года, каноник Кентерберийского собора Артур Пенрин Стэнли не только заявил о бессердечии Эдуарда Вудстокского, но и заподозрил его в сословном чванстве:
«Черный Принц, как и те, кто брал с него пример, проявлял рыцарственность, любезность и щедрость только к равным или к своим прямым вассалам, и не задумывался о том, как в принципе следует обращаться с представителями бедных, средних классов и с простолюдинами. Его мог тронуть вид захваченного в плен короля или храбрость трех французских джентльменов, но уши его не слышали, а глаза не видели плача и стонов отцов, матерей и детей из беднейших горожан, которые не были связаны с ним законами чести и рыцарства»[4].
Инициативу священника подхватила Луиза Крейтон – автор исторических и философских книг, известный лидер британских суфражисток, активно боровшаяся за права женщин. В своей биографии Черного Принца она по сути лишь повторила главные тезисы из наставления Стэнли – правда, уже от себя снабдив их снисходительной ссылкой на средневековые нравы:
«Разграбление Лиможа демонстрирует нам темную сторону рыцарства. Мы не должны слишком уж винить за это Черного Принца. Принося в жертву своей мести невинных жителей целого города, он лишь действовал в духе того века, в котором он жил. Взгляды, в духе которых он воспитывался, не учили его уважать человеческую жизнь как таковую. Достойные жалости страдания женщин и детей не вызывали у него таких же сильных эмоций, как отважное поведение латников в бою. Именно в этом и состояла суть рыцарства, все привлекательные стороны которого не могут заставить нас простить ему пренебрежение человеческими страданиями. Несомненно, это ужасное разграбление – позорное пятно на репутации Черного Принца; но вряд ли стоило надеяться на то, что он мог подняться над своим веком»[5].
В средневековье гибель сотен мирных жителей во время штурма города не считалась чем-то из ряда вон выходящим, однако хладнокровное убийство 3000 горожан и тогда расценивалось как поступок возмутительный и позорный. К примеру, репутация Ричарда I Львиное Сердце была порядком подпорчена его решением казнить такое же количество пленных сарацинов в 1191 году после взятия Акры во время Третьего крестового похода. Благодаря доброхотам-энтузиастам разорение Лиможа оказалось черным пятном в биографии Эдуарда Вудстокского – правда, чуть ли не единственным. Именно поэтому для нас так важна эта, казалось бы, малозначительная осада, и мы в нашей книге уделим ей достаточно
Английский рыцарский роман конца XIV века, одно из самых известных произведений так называемого Артуровского цикла, посвященного деяниям рыцарей легендарного короля Артура.
Le Prince Noir. Poème du Heraut d’Armes Chandos. / Éd. par Francisque-Michel. London&Paris, 1883. P. 5.
Все поэмы, хроники и документы даны в переводе автора.
History Memorials of Canterbury by Arthur Penrhyn Stanley. L., 1911. P. 154.
Creighton L. Life of Edward the Black Prince. L., 1877. P. 185.
