авторства, а потому проблема поиска возлюбленного, готового взять на себя ответственность за судьбу царевны и ее имущество, потеряла остроту. К тому же браки ее подруг все чаще заканчивались разводами и утомительным разделом фамильных земель. Мечта о нуклеарной семье перестала казаться такой уж достойной опцией. «Любовь, секс и отношения в глазах миллениалов все больше связаны именно с рисками, а не с удовольствием», – пишет исследователь эмоций Полина Аронсон49. Поэтому многие принцессы принимают решение заморозить яйцеклетки и заняться карьерой. По вечерам они с драконом летают над лесом, чтобы проветрить голову после видеоконференций. Дракон не заглядывается на других девушек, отпугивает коммивояжеров и отапливает замок своим дыханием. В его компании принцесса наслаждается физической и психологической независимостью – ей кажется, что она ничего не упустит и сможет завести роман с красивым рыцарем, как только появится настроение. Но с каждым проектом работа становится все увлекательнее и сложнее, и девушка понимает, что больше не может и не хочет отвлекаться. Вслед за романтическими фантазиями юности исчезает естественное влечение к прекрасным принцам – редкие свидания начинают казаться скучными, щеки не краснеют от случайных соприкосновений рукавами, да и бабочки в животе никак не просыпаются.
Тициана Терранова и Франко Берарди объясняют эту ситуацию распространением ангедонии – психической патологии, которая проявляется в снижении способности получать удовольствие от жизни, в том числе от социальных взаимодействий и секса. Терранова причислила это расстройство к побочным эффектам когнитивного капитализма и объяснила его распространение тем, что ориентация на вознаграждение и признание профессиональных успехов не имеет очевидных сдерживающих факторов. Перспектива реализации интеллектуального и творческого потенциала представляется бесконечно восходящей кривой роста финансового благополучия и укрепления профессиональной репутации. Но иллюзия неограниченного развития, встроенная в механизм карьерного соревнования, на определенном этапе приводит к саморазрушению50.
Животные в эпоху переориентации желания
Анализируя мотивационные стратегии позднего капитализма, Терранова сравнила поведение людей, одержимых экономическим вознаграждением и самоактуализацией, с действиями крыс в известном психологическом эксперименте. В 1954 году Джеймс Олдс и Питер Милнер имплантировали в мозг подопытных животных электроды, которые стимулировали центры удовольствий51. Крысы нажимали на рычаг и испытывали наслаждение, превосходящее любой естественный импульс в 7000 раз. В результате они отказывались от еды, воды и сна, даже когда чувствовали сильный голод и усталость. Похожий эффект возникает в экономике знаний и инноваций: мотивационные импульсы, связанные с профессиональной деятельностью и удовлетворением
Аронсон 2020: 17.
Terranova 2013: 66.
Ibid.: 62.
