Хорошо был виден выступающий рисунок скелета. При меловой белизне тела его маленькая и темная сухая голова на коричневой шее казалась взятой взаймы у другого человека. Прикрыв грешное место рукой, он проковылял к душу, стал вертеть краны, загагакал, закричал, заплакал и исчез в облаках пара. Некоторое время слышались только крики и шлепки по голому телу. Потом академик позвал Федора Ивановича:
– Давай, сынок, сюда. Спину потрешь.
Федор Иванович под вторым душем принялся мылить колючую мочалку.
– Давай скорей! – Старик нагнулся и ждал. – Потри, потри. Скажешь, академику Рядно спину тер, пусть боятся. Хо-хо! Ух-х, ты! – он закричал еще громче. – Не жалей силы! О! Так, так! Вонлярлярский! Вот кого бы пригласить! Пронститутку, интеллихэнта. И-хи-хи! Потише, ссатана! Обрадовался! В следующий раз позову его – вот будет комедия! Думаешь, не пойдет? Будет фыркать, а спину потрет! И сделает, чтоб узнали!
– Он у Стригалева микротом хотел чердануть. У Стригалева свой микротом, сам сделал…
– Свой? Что-то я не знаю за ним такого факта. Наверно, такой же допотопный, как и микроскоп…
Вот какие подробности он знал о Троллейбусе!
– Когда Троллейбуса попросили с кафедры, Вонлярлярский сразу хвать микротом. В коридоре драку затеяли. Пришлось разнимать.
– Ну-ну… И что?
– Отдал хозяину. Чтоб знал, что мы хоть и крепко берем за глотку, но научные споры на такие мелочи не переносим.
– Пр-рявильно, молодец! – И Кассиан Дамианович с силой повторил: – Молодец, Федя!
Второй заход Федора Ивановича прошел незамеченным. Старик размяк под горячим душем, скалился, желто сверкали его золотые «кутни». И новое, мстительное любопытство, с которым Федор Иванович не мог совладать, толкнуло его на третий заход.
Он чувствовал страх: начиналось что-то вроде смертного поединка с академиком Рядно. Он уже знал, что поединок будет продолжаться не один год и закончится катастрофой для одного из них. Посмотрев на Кассиана Дамиановича своим тициановским взглядом, полным холодной благосклонности, задержав на нем этот отвергающий взгляд, Федор Иванович с трудом оторвался, зажмурился и стал мылить голову. Сквозь обильную пену он прокричал:
– Кассиан Дамианович! Не помните, на какой основе создан ваш «Майский»?
– А что она тебе? Картошка – вот тебе и основа. И наша бессмертная наука.
– В нем вроде «Веррукозум» участвовал…
– Кто говорит? – Старик быстро перешел к нему, под его душ.
– Я сам видел препарат. Я тут же приготовил опровержение. Мол, чистая фальшивка…
– Правильно, фальшивка. Ну и что?
– А то, что не фальшивка. Опровергать-то я приготовился. На случай опасной вылазки. А препарат был настоящий.
– Стригалев тебе показал?
– Кассиан Дамианович, при чем тут Стригалев? Какое дело Стригалеву до «Майского цветка»? – Федор Иванович прямо, как судья, посмотрел в его выцветшие
