угнездившиеся там на ночь вороны. Перед глазами все на миг поплыло от злости, Олег ринулся, было, вперед, но там стоял жирный. Здоровенный, вонючий, маленькие глазки то косят влево, где двое держат Наташку, то на Олега. И вдруг неожиданно легко двинулся вперед, раздался негромкий щелчок, в руке у детины что-то блеснуло. Олег глянул вниз, потом на обвисшую мятую харю, и только сообразил, что именно сейчас видит, как жирный проговорил:
– Стой где стоишь, и ничего тебе не будет. Поиграем с девчонкой и отпустим. Ей понравится, гарантирую. Ну, давай, садись в машину и проваливай.
Наташка закричала уже во весь голос, державшие ее парни заржали, раздался треск ткани. Олег глянул туда, перехватил полный слез и ужаса Наташкин взгляд и покорно поднял руки.
– Хорошо, – он открыл дверцу «тойоты», – как скажешь. Развлекайтесь, я не против.
Пригнулся, делая вид, что садится в кресло, но вместо этого основанием ладони с силой врезал жирному в подбородок. Голова бугая мотнулась, его отбросило назад, и он с чисто кабаньим треском повалился в кусты. Двое, державшие Наташку, обернулись на шум, одного перекосило от боли – Наташка, извернувшись, лягнула кого-то из них острым тонким каблуком. Мат, вопли, треск кустов, ругань – все это перекрыл недовольный крик сверху:
– Хорош орать, или я в полицию позвоню!
«Было бы неплохо» – Олег вырвал у детины нож, отшвырнул подальше, обогнул машину и оказался нос к носу с чернявым. Тот разом все понял, отпустил Наташку, та отбежала в сторонку и принялась поправлять платье, блондин метнулся к кустам.
– Ты что творишь, сучий потрох, – пробубнил чернявый, сделал выпад, но Олег успел уйти от удара вбок и немного вниз, выпрямился и ударил парня головой под нижнюю челюсть. Удар получился сокрушительным, тот плашмя повалился на асфальт, рухнул с тихим и жутким стуком, и не шевелился. Наташка отпрыгнула вбок, глянула на Олега, и вдруг завизжала не своим голосом:
– Там, смотри, он там!
– Наташа! – раздался голос сверху, – Наташа, в чем дело? Иди домой.
Высокая полная женщина перегнулась через перила балкона, но ничего толком в темноте разглядеть не могла, зато Олег отлично видел Наташкину мать, вернее, ее темный силуэт на фоне ярко освещенного дверного проема. «Сейчас придем!» – хотел крикнуть он, не желая вот так из-за пары придурков портить отношения с будущей тещей, как ребро слева точно обожгло, а на рубашке появилось темное пятно. Оно быстро расползалось, Олег прижал к нему руку, и ладонь стала влажной и липкой, потом стало больно, потом от боли не оставила и следа захлестнувшая его злость. Жирный, оказывается, уже выбрался из кустов и двигался перед ним как в тумане, бестолково махал нехилых размеров «финкой», и клинок со свистом резал воздух. Олег, прижимая локоть к длинному разрезу на ребрах, подобрался, как мог близко, к бугаю, выжал момент, сделал бросок и перехватил его за руку. Вывернул в болевом приеме, крутанул похожего на бесформенную сардельку придурка в балетном
