вполне нарядно в ярком свете весеннего дня. Вот только сами гвардейцы производили впечатление не бравых воинов, а людей подавленных, усталых и раздраженных.
– Где офицеры? – спросил Шарп.
– Ушли в таверну на ланч.
– Они что же, не едят со своими людьми?
– Определенно, нет. – В голосе Хогана нота осуждения прозвучала не так явно, как у Шарпа. – Только не надо сочувствия, Ричард. Эти парни и не должны вам нравиться, не забыли?
– Они говорят по-английски?
– Так же, как мы с вами. Половина из них родились в Ирландии, другая половина – потомки ирландских эмигрантов. Есть и такие, что прежде носили красные мундиры. – Хоган намекал на то, что эти люди дезертировали из британской армии.
Шарп обернулся и подозвал Харпера.
– Давай-ка взглянем на дворцовую гвардию, сержант, – сказал он. – Пусть встанут разомкнутым строем.
– Как мне к ним обращаться? – спросил Харпер.
– Пусть будет «батальон», – предложил Шарп.
Харпер глубоко вдохнул.
– Батальон! Смирно! – гаркнул сержант.
Стоявшие ближе вздрогнули, дальние замерли от неожиданности, но лишь немногие вытянулись по струнке.
– Для осмотра – разомкнись! – проревел он, и опять лишь немногие пришли в движение и выполнили команду.
Некоторые уставились на Харпера непонимающе, большинство же повернулось за указаниями к своим сержантам. Один из последних, демонстрируя роскошную перевязь, шагнул к Шарпу с явным намерением выяснить, каковы полномочия стрелков, но Харпер не дал ему шанса.
– Живее, паршивцы! – заорал он со своим донегольским акцентом. – Вы на войне, а не королевский горшок стережете. Ведите себя как порядочные шлюхи. Приказ – раздвинуться!
– Помнится, ты когда-то не хотел быть сержантом, – негромко проворчал Шарп, наблюдая за тем, как обескураженные гвардейцы выполняют команду Харпера. – Подойдете, майор? – обратился он к Хогану.
– Я подожду здесь, Ричард.
– Тогда начнем, сержант, – сказал Шарп, и стрелки приступили к осмотру первой шеренги.
Как всегда бывает в таких случаях, позади них, карикатурно изображая из себя офицеров, следовала стайка мальчишек, но после того, как самый дерзкий получил от Харпера в ухо и, утирая слезы, ретировался, шайка рассеялась во избежание худшего.
В первую очередь Шарп осматривал мушкеты, а не солдат, но при этом каждому он заглядывал в глаза, оценивая степень готовности и уверенности. Гвардейцы восприняли смотр с очевидным возмущением, что и неудивительно, поскольку многие, будучи ирландцами, были оскорблены самим фактом перехода их подразделения в британскую армию. Добровольно вступая в Ирландскую королевскую роту, они полагали, что будут защищать католического короля, а здесь их третировали люди протестантского
