замолчал и нахмурился. – Только все равно ножик должен быть стальной…
– Да, – кивнула Шеветта. – Мне нужно идти.
Она наклонилась и взяла банку из-под грунтовки.
– Выкину куда-нибудь. Извини.
– Гроза ведь, – забеспокоился Найджел. – Ты подождала бы, пока кончится.
– Нужно. Ничего со мной не сделается.
А если бы этот, золотозубый, нашел, куда она спряталась, – что бы тогда? Он бы и Найджела убил. Или изуродовал. Или перепугал.
– Я их разрезал – и вот. – В руке Найджела поблескивал красный шар.
– Выброси эту штуку.
– Почему?
– Посмотри. – Шеветта показала свои воспаленные запястья.
Найджел выронил шар, словно тот жег ему руку, и тщательно вытер пальцы о собственную грязную футболку.
– Ты не мог бы одолжить мне отвертку? Простую, не крест.
– Они у меня все изношенные… – Бледные зверюшки радостно заплясали по нескончаемым полкам с инструментами, Найджел мрачно за ними наблюдал. – Все эти винты со шлицем, я их сразу выкидываю и заменяю. Шестиугольная головка под ключ, вот это – самое то…
– Мне и нужна изношенная.
Правая рука замерла, словно делая стойку, и ловко выхватила из залежей хлама желанную добычу – чуть погнутую, с черной рукоятью отвертку.
– То, что надо, – кивнула Шеветта, расстегивая один из карманов Скиннеровой куртки.
Отвертка лежала на почти молитвенно протянутых ладонях, глаза Найджела робко прятались в зарослях волос.
– Я… Ты… Ты мне очень нравишься.
– Да. – В одной руке Шеветты была гнутая отвертка, в другой – банка, полная блевотины. – Да, я знаю.
Стесненная вкривь и вкось наляпанным пластиком крыш, дождевая вода пробиралась вдоль канализационных труб и силовых кабелей, обрушиваясь на верхнюю палубу в самых неожиданных местах, под самыми неожиданными углами – миниатюрные ниагары, струящиеся по рифленому железу, слоистому пластику и фанере. Прямо на глазах Шеветты, стоявшей в дверях Найджеловой мастерской, лопнул брезентовый навес – огромный, туго натянутый пузырь громко затрещал и раздался, обрушив на мостовую десятки галлонов серебристой воды; налетевший ветер взметнул мокрые, тяжелые лохмотья. Здесь, на мосту, ничто никогда не планировалось – в общепринятом смысле этого слова, – так что и проблемы дренажа разрешались не впрок, а по мере их возникновения. Или не разрешались.
Света на мосту было мало, скорее всего, потому, что люди повыключали электричество, выдернули все рубильники, какие только можно. Шагнув из дверей, Шеветта уловила краем глаза призрачную розоватую вспышку, секунду спустя со стороны Острова Сокровищ донесся глухой раскатистый взрыв. Трансформатор. Теперь пятнышки света можно было пересчитать по пальцам, темнота стала почти непроницаемой. И никого вокруг, ни души, только ветер мотает провод с жалкой стосвечовой лампочкой, вкрученной в оранжевый пластмассовый
