рассмотрении полотенцем. Райделл вытер полотенцем лицо и руки, снова его скомкал и швырнул назад. Из дальнего угла донесся громкий женский смех. Райделл протолкался к стойке, нашел свободное место, выудил из мокрого кармана пару пятидолларовых монет, звонко уронил их на мраморный, с желтоватыми разводами пластик.
– Пиво.
Чья-то рука поставила перед ним бутылку, сгребла монеты, снова исчезла. Пиво оказалось японское американского изготовления, в Тампе такое не пьют. Райделл плотно зажмурился, одним глотком ополовинил бутылку, поставил ее на стойку и только тогда открыл глаза.
– Подкат, – произнес рядом чей-то голос.
– Чего? – обернулся Райделл.
У этого хмыря были маленькие розоватые очки, маленький розоватый ротик и реденькие набриолиненные мышиного цвета волосенки, зачесанные со лба назад. Подбородка у него не было вовсе. Ну, не вовсе, а почти не было.
– Я сказал «подкат», – сказал хмырь.
– Вот так мне и послышалось, – кивнул Райделл.
– Ну и? Тебе нужен сервис?
– Слушай, – вздохнул Райделл, – давай договоримся. На данный момент мне нужно это вот пиво – и ничего кроме. Ясно?
– Телефон, – терпеливо объяснил хмырь. – Телефон или факс. Подкат с месячной гарантией. Тридцать дней, а иначе – следующие тридцать бесплатно. Местные звонки без ограничения. Нужны международные – можно поговорить о международных. Но сперва – базовый подкат. Три сотни.
Тусклый, неразборчивый голос, не голос, а жужжание сонной мухи. Вот с такими же примерно интонациями разговаривают детские игрушки, снабженные грошовыми, бог весть в каком подвале сляпанными голосовыми чипами.
– Подожди-ка секунду, – сказал Райделл.
Прикрытые розовыми очками глаза несколько раз моргнули.
– Ты это про карманный телефон, да? Насчет подключить его каким-то там хитрым образом и говорить на халяву, так, что ли?
Хмырь молчал, смотрел на Райделла во все глаза, как на чудо какое, и молчал.
– Большое спасибо, только у меня нет при себе телефона. – Райделлу не терпелось закончить поскорее этот никчемный разговор. – А то бы я с радостью принял твое соблазнительное предложение.
Хмырь продолжал пялиться.
– Где-то я тебя вроде бы видел… – Он неуверенно смолк.
– Ни в коем разе, – твердо отрезал Райделл. – Я из Ноксвилла. И тут, у вас, впервые – забежал спрятаться от дождя.
Длинное, во всю стенку, зеркало, висевшее за стойкой, густо запотело, первоначальная надежда осмотреть с его помощью зал не оправдалась. Ничего не поделаешь, придется так, в простоте. Райделл повернулся и увидел японку – ту самую, что и тогда, в горах, здорово тогда Саблетт испугался. Японка стояла на небольшом, низеньком подиуме. Голая. Длинные, почти до талии, волосы – и все, никакой больше одежды.
– Слышь? – не отставал хмырь. – Нет, ты
