за убийство поломойки здесь карают или нет? Вероятнее всего, нет. Они ведь открытым текстом заявили: женщина не человек.
Я нервно сглотнула и сделала пару шагов назад. Налетела на столик, потеряла равновесие, неловко упала на одно колено. Он наклонился надо мной, больно схватил за плечо. Я заглянула в его широко раскрытые глаза, полные ненависти. И мысленно простилась с жизнью.
– А ну повтори! – зарычал он.
– Нет-нет-нет, – заголосила я, усиленно мотая головой и изо всех сил пытаясь давить на жалость. – Кари прости! Убей, но повторить не проси! Не смогу, не сумею! Я не хотела, правда! Это… как будто меня кто-то заставил!
Он резко и шумно вдохнул. Протяжно, медленно выдохнул. С выходом будто вышел весь его гнев. Отпустил плечо, размял кисть. Пристально оглядел комнату, задержал взгляд на «вихрях враждебных». И сделал странное, если не сказать – ненормальное.
Посмотрел на картины, внимательно так посмотрел, отдельно на каждую, а потом погрозил им кулаком.
Я машинально поглядела туда же и вскрикнула.
Или мне только показалось, что изображение на синей картине двигается?
– Быстро! Уходим! – гаркнул Кари.
Пребольно схватил за руку и выволок меня из зала.
Мы опять очутились в коридоре – таком же мрачном, как и предыдущий. Кари шел быстро, я едва за ним поспевала. Но даже на бегу умудрилась разглядеть ответвления, идущие то вправо, то влево. Кажется, там даже имелись двери. Но ни одного человека не встретилось.
Наконец мне надоело молчать, и я решилась продолжить расспросы.
– Послушай, – начала было я, но Кари перебил:
– Цыц. Заткнись, ни слова больше. Надо было тебе вообще, того-этого, рот заклеить, но к то ж думал, что эти наглецы…
– Какие наглецы?
– Молчи, я сказал. И вообще, девка, если жизнь тебе дорога, не задерживайся в церемониальной зале надолго.
– В какой зале?
– В той самой, где мы только что были.
– Кари! Погоди! Как ты ее назвал? Я не расслышала, извини.
– Никак. Тебе не надо знать. Твое дело – грести мусор, и все. Поняла, девка?
Я попыталась выдернуть руку. Безуспешно. Клешня моего провожатого вцепилась в нее намертво.
– Кари! Можно одну просьбу?
– Нет! Иди быстро и молча.
– Тогда вопрос.
– Нет, я сказал!
– Но я все равно спрошу. Почему ты называешь меня девкой?
Он так удивился, что сбавил ход. Искоса глянул на меня через плечо. Спросил:
– А как называть? Мужиком?
– Почему мужиком? У меня есть имя.
Он удивился еще больше. Хмыкнул:
– Первый раз слышу. По мне ты или ведьма, или девка. А то придумала – имя. Да вас всех по имени не упомнишь.
Я возмутилась:
– Ничего себе тут у вас порядочки!
– Какие есть, – равнодушно
