брылями, провела подробный инструктаж, после чего выдала Лоле сумку, пачку анкет, карандаш и благословила призывом «Вперёд!».
Обход Лола начала с раннего утра. Район ей достался старый, с бетонно-плиточными домами и проживающими в них стариками. Перепись поначалу шла бойко. С утра старушки соображали скоро и в дом пускали охотно. Каждая пыталась чаем напоить. Она не отказывалась. К чаю у одиноких бабулек всегда что-нибудь вкусное припасено. Попадались и одинокие дедульки, но очень редко. Дедульки чаем не угощали, на вопросы отвечали нервозно, с комментариями в адрес власти, изливая раздражительность смесью чеснока и махорки. В квартирах бабуличек пахло уютом и порядком, квартиры дедулек пахли одиночеством и бессмысленностью существования. Очень напряжённый запах. Вдохнёшь его, и тоскливо становится. Крестики быстро наставишь и скорее вон бежишь, на воздух, а, вобрав свежести, радуешься от сознания, что ты в квартире этой случаен и в целом в жизни этого человека так… мимоходом. Только, чтобы зафиксировать факт существования на этой Земле.
К полудню у Лолы установилось стойкое мнение, что одна женщина прожить может. И даже вполне осмысленно и интересно, а вот мужчина… У мужчин всё сложнее. Не может мужчина один жить. Ориентир теряется.
Когда, разогнав тучи, солнце колесом выкатилось на середину неба, Лола почувствовала, что валится с ног и… так некстати напоминали о себе несколько литров выпитого чая. Опершись сумкой на лестничную перекладину, она теребила последний чистый бланк анкеты. Перед ней были две квартиры. Лола топталась в сомнении. У дверей квартиры номер 79 лежал махровый коврик с выдавленным приглашением «добро пожаловать».
Иногда, совершенно неожиданно, интуитивно или нет, мы выбираем именно то, что в одночасье может поменять нашу жизнь. Судьба – не иначе.
Говорят, случайностей не бывает, есть только непознанная необходимость. Но выбери она дверь под номером 79, то и не стояла бы сейчас оглушённая и парализованная, не таращила свои лучезарные зеньки в толстые диоптрии и не выглядела полной дурой в горошковом дождевике.
– Там что, дождь? – скривился Ванька Зорькин, разглядывая странную девушку.
Лола сглотнула воздух и выдавила:
– С утра был.
– Ааа… – протянул Ванька, – то-то у меня голова раскалывается.
Причина головной боли, конечно же, была не в непогоде, а в превышенной дозе алкоголя, выпитого на устроенном по случаю бракосочетания мальчишнике, но такая мысль Ваньке в голову прийти не могла.
– Ты кто? – Ванька накренил голову сначала к одному плечу, потом к другому.
– Переписчица, – выдавила Лола, чувствуя, как ноги становятся пластилиновыми.
– Пере… Что?
– Пис… писчица.
– А… Ну если, писчица, то давай проходи. – Ванька отступил, пропустив Лолу в прихожую. – Ты извини, мы тут вчера покуролесили
