происходит как во сне.
Звуки кларнета, достигнув кульминации, стихают.
Где-то рядом ветер качает еловые ветви, темное небо, кажется, вот-вот коснется ее головы, а дом постепенно погружается в темноту.
Внезапно в окне раздается какой-то шум, и Стеффи отпрыгивает как ошпаренная.
Она слышит голос, совсем не похожий на голос Повела, и в оконном проеме появляются очертания головы. У Стеффи появляется желание убежать, но она застывает в ступоре.
– Ответь, – говорит кто-то из окна.
Стеффи по-прежнему стоит как вкопанная, не находя слов. Ей нужно сглотнуть, прежде чем она сможет хоть что-то сказать.
– Что? Я не слышала, о чем вы спросили…
– Тогда повторяю. Зачем ты стоишь тут?
Стеффи задумывается на мгновение. Зачем люди обычно стоят под чужими окнами?
– Мне показалось, что я слышала Повела Рамеля.
Окно отворяется настежь, и Стеффи отчетливо видит своего собеседника: он почти полностью лысый, у него вытянутое лицо и узкие скулы. На лице выделяются белые кустистые брови, и такие же волоски выбиваются из ушей. Губы расплываются в удивленной улыбке.
– Тебе не показалось, потому что это действительно Повел Рамель.
Стеффи в изумлении смотрит на человека в окне. Он стар. Не так, как ее бабушка и дедушка, которые только-только вышли на пенсию, а скорее как те морщинистые старики, что часами сидят в поликлиниках.
Мужчина почтенных лет слегка прикусывает губу и говорит:
– А ты знаешь, когда он записал песню, которая звучала?
У нее учащается сердцебиение, как бывает, когда учитель задает вопрос, на который хорошо знаешь ответ. Но это не в счет. Тем более что сейчас она стоит в снегу и ее спрашивают о Повеле Рамеле. И она уверенно отвечает:
– В сороковых.
– Да, это было в сороковых. Если быть точным, в сорок шестом году. Каспер Хюкстрём играл на кларнете. Но я думал о другом.
– О чем же тогда?
Тишина. Она смотрит в окно, ожидая, что этот человек вот-вот исчезнет из виду, испарится, словно джинн в лампе. Но старик вытягивает шею. Из окна виден его профиль. Густые брови вопрошающе взмывают вверх.
– Ты предлагаешь мне подхватить пневмонию или наконец представишься, как подобает порядочному человеку?
Дверь со скрипом открылась. В коридоре пахнет старым мылом и пластиком. Это не частный дом – здесь расположен дом престарелых «Сольхем». Стеффи стоит в нерешительности. Справа на стене висит картина с домиком в лесу. Слева – настенный коврик с каким-то религиозным сюжетом. Она осматривается и подтягивает вечно сползающий с плеча ремень школьной сумки.
В длинном коридоре открывается еще одна дверь. Старик ненамного выше ее, но, вполне возможно, был выше в молодости. Стеффи пожимает худую руку, холодноватую и сухую на ощупь. Но его рукопожатие сильнее, чем она могла предположить.
