на централизованную марксистскую Россию, но никак не на децентрализованную свободную Россию»[9].
По большому счету другой причиной существования «фигуры умолчания» является, вероятно, то, что речь идет не столько об отношении к фигурантам «Ленинградского дела», сколько о том, что российская историческая наука с 1956 года (со времени XX съезда КПСС) никак не может выработать единого подхода к исторической оценке сталинского феномена в целом.
Литература о «Ленинградском деле» крайне невелика. Наиболее полную библиографию по этому событию по состоянию на 2015 год представил профессор советской истории Ричмондского университета США Д.Л. Брандербергер[10]. На международной конференции «Советское государство и общество в период позднего сталинизма 1945–1953 гг.», состоявшейся 4–6 декабря 2014 года в Твери, он представил специальное исследование «О роли РКП(б) в «Ленинградском деле», где назвал все имеющиеся на тот момент российские и западные источники, посвященные этому событию. Всего по состоянию на 2015 год Бранденбергеру удалось обнаружить 37 публикаций, в той или иной степени касающихся «Ленинградского дела», в том числе и монографии Кузнечевского и Рыбаса. При этом им особо перечислены архивные ссылки, как российские – РГАСПИ, РГАНИ, ЦГАИПД СПб, ЦА ФСБ РФ, так и американские: The Dmitrii A. Volkogonov Papers (US Library of Congress, Washington, DC USA)[11].
И тем не менее, проведенные мною в течение нескольких лет изыскания позволяют сегодня в целом более или менее уверенно говорить как об основной канве этого «Дела», так и о его действительных причинах и последствиях для нашей (российской) послевоенной истории.
Глава 1
Вынужденная реабилитация государствообразующей роли русского народа
Как верно подмечают сегодня многие российские историки, при всем при том, что главным вопросом совершенного по настоянию Ленина октябрьского переворота в 1917 году была совсем не забота об улучшении жизни русского народа, а мировая революция, на алтарь победы которой большевики готовы были принести в жертву и саму Россию, и её народ[12]. Но и уйти от русского вопроса большевики не могли с самых первых дней захвата ими власти. Это-то обстоятельство и признал В.М. Молотов на закате своей жизни в 1980 году, когда в беседе с Феликсом Чуевым произнес: «Коммунистическая партия так и не смогла решить русский вопрос, то есть каким должен быть статус РСФСР и русской нации в СССР».
Но, как станет ясно из последующего изложения материала, по-настоящему мучил этот вопрос Сталина и таких близких его соратников, каким был Молотов. Для Ленина здесь с самого начала никаких противоречий не существовало. Уже через четыре дня после Октябрьского переворота Ленин в буквальном смысле на колене спешит написать и обнародовать документ, где на десятилетия вперед столбит свою политическую волю для будущего государства, которое должно будет заменить собой ненавистную ему Россию – для Советского Союза.
Уже
Цит. По:
Дэвид Бранденбергер, г.р. 1970, автор книги «Национал-большевизм. Сталинская массовая культура и формирование русского национального самосознания». СПб., 2009.
См.:
В среде послеоктябрьской эмиграции ещё в ноябре 1917 г. получила широкое хождение брошенная Лениным в беседе с одним европейским революционером фраза: «Дело не в России, на неё, господа хорошие, мне наплевать, – это только этап, через который мы проходим к мировой революции».
