о моем коне.
Бросив поводья в мою сторону, Фиц-Алдельм пружинисто соскочил на землю.
– И о моем.
Второй рыцарь, его звали Фиц-Варин, был воспитан несколько лучше и передал поводья мне в руки.
Эти двое ушли, не удосужившись обернуться. Мне стоило быть благодарным Фиц-Алдельму за то, что он не стал больше насмехаться надо мной и не ударил, как все еще делал, если я не проявлял расторопности. Но я чувствовал лишь одно – жгучее желание расквасить в кровь его рожу.
Я решил отплатить Фиц-Алдельму единственным доступным мне способом: с помощью хитрости. Было бы нетрудно покалечить его коня, бессловесного преданного зверя, но при мысли об этом у меня воротило с души. Кроме того, обвиняющий перст сразу указал бы на меня. Вот я, а вот конь, порученный моим заботам. Нет, подумал я, должен быть другой способ. Ослабив подпруги и сняв седла, я повел скакунов к поилке. Пока они жадно пили, я, как делал все эти месяцы, лихорадочно ворочал мозгами, соображая, как нанести Фиц-Алдельму удар и не быть пойманным.
Мой взгляд упал на одну из валлийских прачек на той стороне двора. Этих работящих матрон с постоянно красными руками, похабным юмором и острым язычком я видел каждый день. Я уже тогда не был застенчивым девственником, но от скабрезных намеков, которые эти женщины отпускали полушутя-полусерьезно, у меня не раз вспыхивал румянец на щеках.
Как гласит пословица, люди часто неспособны видеть у себя под носом, и, осознав ее справедливость, я рассмеялся про себя. В тот день нелегкий труд – замачивать грязные простыни и скатерти в растворе из древесной золы и соды – выпал на долю Большой Мэри. Широкая в талии, не блиставшая умом, она была из тех, кто питал ко мне слабость. Напоив лошадей, я прошествовал мимо нее.
– Тебе, похоже, жарко, Мэри.
Валлийский язык похож на ирландский, так что мне вполне удавалось объясняться на нем.
Оторвавшись от деревянного чана, толстуха плотоядно подмигнула мне.
– Будет гораздо жарче, когда ты оседлаешь меня, юный Руфус.
Я постарался изобразить соблазнительную улыбку.
Тыльной стороной ладони она откинула со лба прилипшую прядь волос и проворковала:
– Приходи сегодня ко мне в койку, и я не дам тебе уснуть до рассвета.
Ее мясистая ладонь метнулась к моим чреслам. Я испуганно попятился, но ухитрился подмигнуть ей.
– Ну ты и горячая штучка, Мэри, ей-богу! Слушай, тебе, наверное, пить хочется?
– Умираю от жажды.
Она облизнула губы.
– Я принесу кружку пива.
– Да благословит тебя Бог, парень, – сказала валлийка, просияв.
Направляясь к кладовой, я насвистывал.
Чтобы мой план сработал, требовалось время, но это меня не заботило. Я ждал уже полгода, еще несколько дней не составляли разницы. Как сказал мудрец, месть – блюдо, которое лучше подавать холодным. Я не раз подкарауливал Большую Мэри, делая вид, что наши встречи –
