было не так?
Как же в этой песне было? – думал он и не понимал. Поешь, поешь за певцом, повторяя на ходу, а потом вдумаешься в слова… И петь не хочется.
Почему «жить нельзя, можно только двигаться»? Кто придумал этот бред? Зачем еще как-то жить, не кочуя?
Вождь маленького племени вспоминал длинную жалобную песню, услышанную на днях. Раз уж с караваном привезли тряпичную бумагу, надо хотя бы попробовать. А раз пробовать, так на чем-нибудь прекрасном. Хотя бы на этой песне.
Здесь вождя поджидало знакомое разочарование. Музыка на листе не помещалась. Ее нечем было записывать – «черточки и точки», расставляемые над словами, для всего богатства звуков не подходили, и можно было только приблизительно наметить над парой знаков, с какого звука начинается работа горлом.
На листе оставались буквы, а буквы складывались в неожиданно глупые и странные слова. И песня без музыки, нелепая, бескрылая, выглядела так убого, что вождю стало жаль бумаги, и он чуть не скомкал опозоренный лист. Как в чужом сне.
Вот какая коварная вещь – песня! Можно ли сочинить хоть что-то, чего не высмеют бумага, чернила, воск и стило? Истинно сказано, умение писать – для битв и торговли, а мудрые люди не записывают песни, как городской ростовщик – доходы. Они их поют.
– Старый пришел, Старый! – донеслось с улицы.
Вождь, кряхтя, поднялся с циновок и выглянул из шатра как раз затем, чтобы увидеть, как в селение торжественно входит Сэхра, старейший из оставшихся в живых сказителей. Вот так-так!..
Он был окружен гомонящими детьми и толпой молодых парней – женщины постарше чинно следовали за этим весельем, чтобы никоим образом не уронить себя, а мужчины отвернулись и сделали вид, что ничего не происходит, хотя и мужчины любят слушать сказки; но уж кто-то, а Сэхра знал, что любой в этом селении горько плакал бы, лишившись живых картин и занимательных историй.
Вождь с трудом удержался, чтобы не бежать со всех ног, как мальчишка. Он распрямился, степенно подошел, положил старику руку на плечо и слегка встряхнул его – не стоит все-таки забывать, кто из них двоих вождь.
– Здравствуй, здравствуй, старейшина всех плутов и тэи наших детей! Какими судьбами тебя занесло через барханы к нашим водам? Сколько лет уже прошло с тех пор, как вас чуть ли не всех переловили, а ты все ходишь!
– Ходим, бродим! – отвечал Сэхра, пошатываясь от дружеской ласки. – Сегодня я тут, а завтра – за десятой тропой! А ну-ка, для чего мы ждем гостей? – крикнул он, обращаясь к толпе, и поднял руки.
– Для хороших новостей! – хором закричали все, кто еще не подрос достаточно, чтобы принять важный вид, а мужчины наконец расхохотались, показав, что и они замечают этого негодного старика. Теперь можно было принимать сказителя с почетом и выставлять ему угощение.
Вокруг прыгали и бесновались дети. Вождь сжал плечо старика.
– Что
