всегда должны были спать здесь; там же могли соснуть сторожа, всегда бдительно охраняющие дом. ‹…› Повсюду вели лестницы и переходы из этажа в этаж, из дома в кухню, из комнаты в комнату, из дома в лоджию… там любили сидеть и утешаться беседой; а из лоджии – в часовню, или капеллу, подобную Соломоновой скинии своей сенью и живописью[2].
Такое сложное внутреннее устройство в курганно-палисадных замках встречалось крайне редко – обычно жилых помещений было куда меньше. Как правило, сеньор с семейством принимали пищу и спали в здании на вершине холма, а кухня, помещения для слуг и солдат, кузница, конюшни, амбары и склады располагались в постройках у подножия холма. Бывало и по-другому: хозяин с домочадцами проживали у подножия холма, а замок наверху служил лишь сторожевой башней и убежищем в случае опасности.
Где бы ни проживал сеньор – на вершине или у подножия холма, в шелл-кипе или большом толстостенном замке (начиная с XIII века), – в его резиденции всегда имелся большой зал, обширное помещение с высоким потолком. Иногда он находился на первом этаже, но чаще (например, в Большой башне Чепстоу, сооруженной при Фиц-Осберне) – на втором, для большей безопасности. В ранних залах имелись боковые приделы, как в церкви: деревянные столбы или каменные колонны поддерживали потолок из дерева. Вскоре средневековые плотники стали использовать для поддержки крыши треугольные стропильные фермы, что позволило отказаться от приделов, – зал стал единым большим пространством. На окнах имелись деревянные ставни с железными засовами; стекла в XI–XII веках встречались редко. В XIII веке король или могущественный барон мог вставить «белое [зеленое] стекло» в несколько окон, в XIV столетии остекление распространилось повсеместно.
Если зал располагался на первом этаже, пол был из утоптанной земли, камня или гипса, а на втором этаже пол почти всегда был деревянным и опирался либо на деревянные столбы (как в Большой башне Чепстоу), либо на каменные своды. Ковры вешали на стены, либо покрывали ими столы и скамейки, но на полу – если говорить об Англии и Северо-Восточной Европе – они появляются лишь в XIV веке. Хронист Матвей Парижский рассказывает, как повели себя лондонцы, когда в 1255 году для Элеоноры Кастильской, супруги будущего Эдуарда I, отвели помещение, «увешанное шелковыми пеленами и коврами, наподобие храма, и даже пол был устлан коврами. Это сделали испанцы согласно обычаю своей страны; но такая чрезмерная спесь вызвала у народа хохот и насмешки». Полы устилали камышом, а в позднее Средневековье в ход порой шли цветы и травы, такие как базилик, мелисса, ромашка, пижма, калужница, маргаритка, сладкий фенхель, дубровник, иссоп, лаванда, майоран, мята обыкновенная и болотная, роза, фиалка и чабер. Камыш время от времени меняли и подметали при этом пол, но Эразм замечает, – видимо, в предшествовавшую эпоху это было обычным делом, – что под ним часто обнаруживались «пролитое давным-давно пиво, жир, осколки, кости, плевки, испражнения собак и кошек – словом, всяческая мерзость».
Вход в главный зал, как правило,
Перевод из Ламберта Ардрского цитируется по кн.:
