этой комнате он смотрел только на него. – Меня, Олли и Азаэля Завеса выпустила по ту сторону северных гор. Добираться сюда пришлось долго. Без оружия, без еды, без теплой одежды в крае, полном опасностей. Мы шли по колено в снегу. Как-то вечером на нас напал медведь-дуболом. Он загрыз Олли и смертельно ранил Азаэля. Я выжил чудом и только благодаря милости богини сумел вернуться к любимой жене. Думаю, Светлоликая сжалилась надо мной из-за малыша, которого ждет Лауриэль.
Двоюродная сестра Эллианны беременна? Наверное, сама не знала о своем положении, когда отпускала мужа в поход.
После короткой паузы Огласт продолжил:
– Видимо, Фаю повезло больше, чем нам, и Завеса по какой-то причине выкинула его ближе к дому. Так?
От страха Фай едва дышал, поэтому нашел в себе силы только кивнуть в ответ.
Почему Огласт не торопится с разоблачением? Ждет подходящего момента? Хочет остаться с Меливингом наедине и тогда раскрыть его тайну?
В этих мыслях Фай варился до конца встречи. Остаток дня прошел словно в тумане. Фай рассеянно отвечал на вопросы и старался не смотреть в сторону Эллианны, озадаченной его странным поведением.
В гостиную подали чай, но к своей кружке Фай так и не прикоснулся: его заметно трясло, подташнивало, он не мог ни пить, ни есть – только ждал, каждую секунду ждал, когда грянет взрыв и земля под его ногами разверзнется.
Помолвочную ленту Фай затолкал в кулак, чтобы не было видно свисающих краев, и упорно игнорировал знаки, которые ему подавал Меливинг. Ну не мог он просить руки его дочери при Огласте! Фай все время ощущал на себе его взгляд. В нем эльфу чудилось предупреждение: «Не смей! Даже не думай. Ты недостоин».
И он не смел. Не смел даже поднять голову, а когда все-таки поднимал, то видел на лице любимой недоумение. Такое же – читалось в глазах ее отца.
Все понимали, зачем Фай пришел, ждали от него конкретных действий, а он… задыхался. Хотелось вскочить на ноги и броситься к закрытой двери. Бежать, бежать. Далеко. На край света. Туда, где никто его не знает. Найти самую глубокую пещеру, самый темный угол и забиться в него, как мышь.
«Огласт пока молчит, но продолжит ли он молчать и дальше, если я сейчас протяну Меливингу свадебную ленту, чтобы тот завязал ее на запястье дочери?»
Предложение Фай так и не сделал, и растерянность на лице Эллианны сменилась обидой. Ее нежные губы задрожали, прекрасные глаза наполнились влагой, которая, к счастью, тут же высохла: эльфийки умели держать эмоции под контролем.
Провожая гостя до двери, Меливинг хмурился. Фай же думал только о том, что будет, когда уйдет. Какой разговор состоится между этими двоими? Развяжется ли у Огласта язык?
– Наша семья всегда тебе рада, – произнес отец Эллианны стандартную фразу при прощании. – Доброго дня и спокойного вечера.
Дверь закрылась за спиной Фая с тихим скрипом. Под ногами зашуршал гравий. Солнце клонилось к закату, и на дорогу ложился уютный золотистый свет, а в душе у Фая было
