поинтересовался: – А что?
– Да просто Нечаев мне сейчас рассказал, что, оказывается, хахаля ее, Ладонина… Знаешь?
– Слышал что-то такое… – насторожился Козырев. – И чего с хахалем?
– Задержали его вчера, оказывается. Вроде как проверяют на причастность к эрмитажным делам. Прикинь расклад?!
– А чего мне тут прикидывать?
– Да я, в общем-то, так. Просто вспомнил, вроде нравилась тебе эта девка.
– Мне много кто нравился, – ощетинился Паша. – И что теперь?
– Да ничего. Чего ты сразу бычишь? Я к тому, что как-то странно все в этой жизни случается. Одно за одним. Сначала это, потом…
– А что – «потом»?
– Да я только что в дежурке был. Так, от нечего делать, по ИЦ почасовки полистал.
– И?..
– Ладонин этот, он же в «Российском слитке»?
– Вроде как. И чего?
– Два часа назад на Пулковском шоссе ДТП случилось. Хотя… Может, и подстава, кто ж знает?
– Так что случилось-то?
– Да там у «Ауди», которая за «Российским слитком» числится, на полном ходу правое переднее оторвалось. Ну и… Короче, с соответствующими выводами. Пассажир, вроде как ладонинский адвокат, насмерть. Водитель, он же начальник ладонинской СБ…
– Саныч? – невольно вырвалось у Козырева.
– Кто? Ах, ну да, инициалы «А. А.». Возможно, что и Александрович. Водила – в реанимации. За ними машина сопровождения следовала, так что успели вовремя подсуетиться, в больничку сами отвезли. Вот я тебе и толкую – странная история. То ли одно к одном у, типа, беда не приходит одна. То ли… А вообще, жалко девчонку. Небось уходила – думала: райские кущи. А оказалось: не жиже, а гуще… Козырь, ты чего с лица сбледнул?
– Не, бригадир, тебе показалось. Просто у меня от той солянки, что мы с тобой на Сенной упромыслили, кишки симфоническую музыку играют.
– Странно, а у меня пока вроде все нормально. Ну, тогда, брат, что я могу тебе посоветовать? Не взыщи – подрищи.
– Вот как раз этим, Эдик, я сейчас и займусь. Все, извини, побежал.
– Давай-давай, – хохотнул Каргин. – Свежо питание, да серется с трудом. Только ориентировки со стенда не срывай – свежие, буквально утром повесили.
Глава вторая
Потом он достал из книжного шкафа томик Монтеня, перевел цифры в слова и соотнес эти слова с кодом, скрытым среди истин великого мыслителя. «Кем они считают меня? – подумал он. – Гением или всемогущим? Это же немыслимо…»
Даже после третьей выпитой кружки «Балтики» (вот оно, тлетворное стрепетовское влияние!) просветление наступать не торопилось. Меж тем Козырев возлагал на него большие надежды. Ему срочно требовалось найти решение или, на худой конец, обрести решимость. Но пока не наблюдалось ни того ни другого.
А ведь
