style="font-size:15px;"> – Согласен, блудень. Знаешь, дружище, боюсь, это не совсем телефонный разговор. Если хочешь погутарить, давай лучше где-нибудь пересечемся. Выпьем, закусим, о делах наших скорбных покалякаем.
– Идет. А когда?
– Завтра, вернее, уже сегодня, у меня в принципе отсыпной. Но моя мне всю плешь прогрызла, так что придется вечером везти ее с детьми на дачу. А вот завтра, то бишь в субботу, готов соответствовать.
– Спасибо, Леха. Извини, если напрягаю. Просто у нас тут… Короче, все плохо.
– Да ладно, старый, не извиняйся, – пробурчал Серпухов. – И помни мудрые слова доктора Айболита: это очень хорошо, что пока нам плохо…
Несмотря на глубоко за полночь, после разговора с Серпуховым Паша решил попробовать позвонить еще и Лямке. Сейчас он руководствовался теми соображениями, что, чем больше заброшенных удочек, тем гарантированнее улов. Правда, немного смущала вчерашняя крайне раздражительная реакция Полины на предложение высвистать Лямку. Но Козырев решил, что вникать в их персональные заморочки ему вовсе не обязательно.
Причина окрыситься на Ивана у Ольховской действительно была. Вот только сам Лямка имел к ней лишь опосредованное отношение. Просьбу Полины, хотя и без особого энтузиазма, он исполнил: залез в банк данных ОПУ и отыскал запись о задании на наружку как в отношении самой Ольховской, так и в отношении Ладонина. Однако инициатором заданий выступала вовсе не служба собственной безопасности, как думалось Полине, а антикварный отдел УУР. Весьма неприятным открытием для Лямки стал тот факт, что в день, когда Ольховская обнаружила за собой «хвост», наблюдение велось уже четвертые сутки кряду. Неудивительно, что после этого он особо тщательно изучил субботнюю сводку и облегченно выдохнул, не найдя себя в списке установленных связей. Похоже, команду на фиксацию и установление гостей, съезжавшихся к «Палкину» на день рождения Ладонина, «грузчикам» не давали. А внутри ресторана наблюдение, естественно, не велось – через такой фейсконтроль на шару не проскочишь и на плечах не войдешь.
Тем же вечером Иван опрометчиво рассказал о своих аналитических раскопках Ирочке. Выслушав мужа, та не на шутку встревожилась. Сама будучи сотрудником отдела установки, хоть бы и «декретным», она прекрасно понимала, что, засветись они в тот день на «квитанциях» «грузчиков», серьезных проблем не избежать.
А через день Ольховская позвонила снова. Лямка принимал ванну, так что трубку сняла Ирочка. Узнав, что Ладонин арестован, «молодая мать» взяла инициативу на себя и решительным тоном заявила: «Иван занят и подойти к телефону никак не может». А затем доверительно попросила «не втягивать Лямку в ладонинские авантюры». Тем паче что она, Ирочка, прекрасно помнит, чем они, эти авантюры, могут обернуться.
– И чем же? – сухо поинтересовалась Полина.
– За каких-то два года: одного убили, второй – скоропостижно скончался, третьего посадили, – напомнила Ирочка. – По-твоему, мало?
– Немало, – подтвердила Ольховская. И после некоторой
