ящик яблок, так что, конечно, найдется пара подгнивших, Тори же отравлена до самой своей сердцевины.
Я прищуриваюсь, пытаясь морально подготовиться к ее выходке. Уперев в бедро руку, словно дива, Тори выпаливает:
– Эта вечеринка превращается в поминки, пора бы поднять настроение! Мы же не хотим, чтобы наша последняя встреча прошла так. – Она потрясает беспроводным микрофоном словно в подтверждение своим словам. – Ну что, кто споет в караоке, вдохновит остальных?
Рози застывает рядом со мной. Ей не нравится быть в центре внимания несмотря на то количество жидкой храбрости, что она выпила.
– Почему бы тебе не спеть самой? – спрашиваю я, хоть и знаю, что напрасно. Тори замыслила какой-то безумный план и, пока не получит свое, не успокоится. Большую часть маршрута мне удавалось ее избегать, но, кажется, сегодня моя удача закончилась.
– Я бы с удовольствием, – восклицает она, и ее скрипучий голос звучит словно ногти, скребущие по доске, – но… я чуть приболела. – Ее глаза стреляют в разные стороны. – Все пошло в нос, но, если бы не это, я была бы первой.
– Да, конечно, – фыркает Рози.
Я в последний раз осматриваю комнату: Джонатана так и не видать.
– Ладно, давай микрофон, – говорю я и уныло качаю головой. Если честно, будет гораздо приятней вспоминать, что в последнюю нашу встречу мы веселились, а не плакали над бокалами вина. И я привыкла прятаться за смехом, притворяться, что жизнь прекрасна. Это у меня получается лучше всего.
– Что спеть? – спрашиваю я у Рози.
Тори уводит меня.
– Я выберу что-нибудь подходящее, ты не переживай, но только убедись, что это будет настоящее выступление, – пой, танцуй, воодушеви народ.
Разве все может быть так невинно?
– Ладно. – Может, во мне говорит вино, но я чувствую себя абсолютно спокойно. Просто спеть и покачаться под музыку, так? Мы ведь делали так почти каждый вечер у костра. Я взбираюсь на сцену и жду начала трека, радуясь, что надела узкие джинсы вместо короткой юбки и черных колготок, так что те, кто внизу, не увидят ничего лишнего.
Тори вскидывает вверх большие пальцы и горланит:
– Не подведи!
Как только начинает играть знакомая мелодия, у меня появляется желание придушить ее цыплячью шейку. Надо было догадаться, что у нее есть какие-то скрытые мотивы, например, выставить меня идиоткой. Со сцены отомстить не получится, так что я довольствуюсь убийственным взглядом в ее сторону.
Она усмехается:
– Надо же было как-то привлечь их внимание!
Я нервно покачиваюсь под вступительные биты «Pony» Ginuwine, отчаянно пытаясь сообразить, каким образом под нее танцевать, чтобы не выглядеть, как стриптизерша. На сцене появляется стул, и я разражаюсь хохотом.
– Это мой реквизит? – спрашиваю я, и незнакомец, усмехаясь, кивает.
Ну и черт с ним, пожалуй, я выгляжу глупее, пытаясь быть целомудренной, так что я расслабляюсь и, взывая к внутреннему Ченнингу Татуму, использую
